Хочу сразу оговориться: Национальная ассамблея имеет право на существование. И если медведевско-путинское правительство станет ее разгонять, преследовать или срывать работу путем (уже обкатанным) отказа в залах, клубах, гостиницах и прочем, это будет против всех законов демократии и против всех статей Конституции, и я первая буду резко протестовать. Я не хочу, чтобы хотя бы один волос упал с головы Гарри Каспарова или Андрея Илларионова. Да и Эдуарда Лимонова трогать ни в коем случае нельзя: писатели неподсудны и могут создавать все, что им захочется, в том числе мысленно ставить мир с ног на голову.

Дмитрий Волчек: Начнем с воспоминаний о мае 88-го года. Я не оговорился – не мая 68-го, который вспоминают ветераны уличных боев в Париже, а изрядно забытых ныне московских событий 88-го года, в каком-то смысле полной противоположности бунта французской левой молодежи: та стремилась разрушить буржуазное общество, а радикалы в Москве 88-го мечтали построить капитализм. Впрочем, тогда на транспарантах писали не о капитализме, а о демократии, гуманизме, гласности, правах человека. «Демократия и гуманизм» - так назывался подпольный семинар, благодаря которому и появилась первая в СССР оппозиционная партия – Демократический Союз.