Три ловушки для правозащитного движения

Диссидентское движение советского периода резко отличается от сегодняшнего. Достаточно было протестовать, возвышать свой голос против зла, поскольку зло было вокруг, и страна из одного зла и состояла, то было неважно, что Андрей Дмитриевич Сахаров предлагает немыслимую, невозможную теорию конвергенции между Западом и Востоком, Солженицын пишет «Письмо к вождям», где тоже предлагает нечто несусветное. Власть шла навстречу правозащитникам с наручниками и концлагерями.

В этой ситуации невозможно было продаться, невозможно было сотрудничать с властью, потому что любое сотрудничество расценивалось как предательство. Ничего кроме отречения власти не требовали. Они были очень тупые, очень негибкие. А если вспомнить, начинали правозащитники с писем в инстанции правоохранительных органов: обращались в ЦК, потом стали обращаться к западной коммунистической прессе, потом отчаялись и перестали обращаться в советские инстанции, когда много раз получали по губам, по зубам, по рукам, и стали обращаться только к западным правительствам. То есть, антисоветчиками их сделала сама советская власть.

Не все к этому стремились, поэтому, когда диссидентское движение сформировалось, выяснилось, что состав его идеологически весьма пестр. Оказалось, что там есть социалисты, оказалось, что есть левые, есть правые. А левые правозащитники в ельцинскую эпоху стали просто врагами свободы и демократии. Например, Дудко. Он пошел не к демократам, а к красно-коричневым. А ведь он был одним из самых стойких диссидентов.

К сожалению, сегодня диссиденты уже не находят себе места среди правозащитников, потому что это, как всегда, исключает возможность помочь отдельно взятому униженному и оскорбленному маленькому человеку, ибо власть преступна. Остаются старые диссидентские методы: обращаться к Западу, давать информацию, оглашать ее. Но, к сожалению, и Запад сейчас не всегда помогает. Раньше ситуация в этом смысле была надежнее. Западные корреспонденты исправно брали информацию, Конгресс США исправно занимался этим вопросом, Президент США представлял Конгрессу данные на сидящих в тюрьмах диссидентов и правозащитников, ни о каком сговоре с Советской властью и речи быть не могло, хотя нефть и газ исправно покупали. Но в ВТО Брежнев как-то не считался другом немецкого канцлера и американского Президента, то есть Советский Союз стоял там, где и должен был стоять - среди стран-изгоев.

Сегодня Россия достойна стоять там же, но почему-то не стоит, и это страшно мешает правозащитной деятельности. Если Amnesty International отказывается объявить Ходорковского узником совести, в связи с чем Сергей Адамович Ковалев с ней порвал, то можно сделать вывод, что эти западные структуры сегодня работают гораздо хуже. Это «обаяние российской демократии», которое развеялось как дым с началом первой чеченской войны, с них еще не сошло. Возможно, им это удобнее, по крайней мере, западные державы, которые сдали Чечню, ведут себя абсолютно неприлично и по отношению к российским правозащитникам и даже к российским политзаключенным, по отношению к чеченскому народу. И правозащитники опять оказываются в пустоте. Народу все до фонаря, Запад не внемлет, так как хочет с Путиным дружить, а власть стала поумнее, и она, вместо того, чтобы давить, заигрывает. Запад же и прежде покупал нефть и газ, но таких объятий с Брежневым не было. Поэтому здесь не только экономическая заинтересованность, здесь еще и ложная концепция не упустить Россию, контролировать ее. И главное, они были очень напуганы распадом СССР, я помню, как сюда приезжал папа нынешнего Президента США и уговаривал не выходить из Советского Союза, чтобы не было никаких катаклизмов. Они боялись расползания ядерного оружия. И сейчас они готовы многое простить Путину за то, что он просто будет контролировать ядерный чемоданчик. Они боятся, что если Россию выпустить, она черт знает, куда уйдет. Эта тактика умиротворения ничего не даст, кроме неприятностей, а Запад ее продолжает в том же ключе. Эта политика отражается на проблемах правозащитников в том плане, что они рискуют попасть сразу в две ловушки, даже в три.

С одной стороны, они рискуют попасть в ловушку, которую им готовит власть. Она очень хочет выглядеть цивилизованной, европейской, что она примерная, а стоит это недорого: организовать банкет во Дворце Съездов, вместо советского гимна пустить песни Окуджавы и Высоцкого, созвать туда всех правозащитников, делать вид, что прислушиваются к ним… Расходов мало, а польза какая!

Вот мы и бились. Чтобы правозащитники туда не пошли, но, они, к сожалению, пошли. Надо отдать должное Пономареву - его там не было.

Вскоре после кремлевского банкета был арестован Григорий Пасько. Я совершенно уверена, что если бы правозащитники не пошли тогда в Кремль, этого ареста не было бы.

Дальше будет хуже, потому что правозащитников заманили уже в Совет при Президенте.

Вторая ловушка - это наоборот, от отчаяния объединиться бог знает с кем, заняться политиканством. Правозащитники всегда гордились тем, что не занимаются политикой, а защищают личности, права человека. И Пономарев, который благополучно избежал союза с властью, полез в ловушку объединения с левыми, потому что те вроде бы тоже в оппозиции. Доходит до смешного. На одном из митингов в защиту Ходорковского коммунисты на памятник Сталину деньги собирали.

Третья ловушка: правозащитники, если и не из сталинской шинели выросли, все же бывшие советские люди. Далеко не всем удавалось изжить предрассудки и комплексы советских людей. Я провела своеобразный эксперимент в Сахаровском центре. После кремлевского позора там собрались многие правозащитники, был там и Сергей Юшенков. Я попросила встать тех, кто готов сегодня отпустить Чечню. Встала только половина зала. Более того, правозащитный конгресс, который очень хорошо организовал Пономарев, закончился очень большим афронтом, потому что чеченская делегация ушла с собрания, когда демократы и правозащитники стали долго и нудно обсуждать вопрос, есть ли в Чечне геноцид. И, в конце концов, решили, что геноцида там нет. Тогда чеченцы встали и сказали: «Вот когда у вас будет геноцид, мы вернемся, а пока мы пошли».

Я считаю, что сейчас правозащитное движение держится на Пономареве. Единственный его недостаток - это вот союз с левыми.

Следует отметить конформизм правозащитников в провинции. Они привыкли к тому, что у них никогда не было конфронтации с властью. Более того, многие организации делегировали своих представителей на ту встречу в Кремле, потому что в случае отказа местные власти пригрозили лишить их аренды занимаемых помещений. Хочется плакать.

Чтобы окончательно приручить правозащитников, Путин хочет лишить их заграничных грантов.

Правозащитники лишены возможности напрямую общаться с массами. Своей печати у них нет - единственная газета Подрабинека «Экспресс-хроника» закрылась из-за отсутствия денег, в эфир удается прорваться только через «Эхо Москвы» и радиостанцию «Свобода». Телевидение для нас закрыто наглухо, газеты тоже, ибо и те, и другие - в руках власти, или прямо, или опосредованно.

Комментарий Валерии Новодворской:

Где-то в своем хождении по правозащитным инстанциям или на стадии изымания интервью, или на стадии его распространения «всем, всем, всем» из него был выброшен пассаж о современной Хельсинской группе, что в очередной раз живописует нынешние правозащитные нравы. Этот пассаж стоит восстановить.

Я позволила себе дерзость заметить, что нынешний руководитель Хельсинской группы, госпожа Людмила Алексеева своим душевным общением с чекистской властью опозорила былую диссидентскую организацию, чей руководитель-основатель Юрий Орлов был арестован в 1977 г., всего через восемь месяцев после начала деятельности. Хельсинская группа была посажена когда-то поэтапно вплоть до последнего своего члена и была одной из твердынь диссидентского движения. Нравственных твердынь.

Под руководством же Людмилы Алексеевой она стала символом конформизма и соглашательства. Что из того, что Людмила Алексеева защищает от власти униженных и оскорбленных. Она позволяет этой власти войти символически в число правозащитников и улучшить свой имидж, организуя для этой власти конгрессы и дирижируя ими, и даже принимая от нее цветы перед камерами. Такое поведение Людмилы Алексеевой доказывает россиянам и мировой общественности, что власть тоже против нарушения прав человека, что это все исполнители, а сам Путин европейский лидер, который борется со злоупотреблениями и чтит правозащитников. Здесь соглашательство плавно перешло в предательство. После цветочков я считаю себя вправе не подавать Людмиле Алексеевой руки.

Хельсинской группы в России больше нет, а есть такая же имитация, как Госдума, независимый суд, разделение властей, выборы и правозащитная палата. Или правозащитники вернутся к истокам диссидентства, или они станут всеобщим посмешищем.

То, что этот пассаж из интервью был выброшен, свидетельствует о том, что нынешние правозащитники имеют относительно свободы слова такие же установки, как и Владимир Путин.