На Берлинском кинофестивале представлена очередная ошеломляющая лента Сокурова (и, пожалуй, самая ошеломляющая). Это «Солнце», история трагического и спасительного контакта двух миров, двух цивилизаций: самой западной, американской и мистической, ни на что не похожей, вневременной и внепространственной, японской. Великие ленты великого режиссера аккуратно ездят на разные международные фестивали (и в Канны в том числе) и не менее аккуратно не получают ничего, потому что не находится Шампольона, способного прочитать то, что написано на этом Розетском камне. Холодное дыхание вечности, тайны Бытия, полное отсутствие жалкой мирской конъюнктуры, счастливое умение наступить на все заветные мозоли (на европейские в «Молохе», на советские - в «Тельце», на российские - в «Отце и сыне» и «Русском ковчеге»), откровенный расчет на зрителя-интеллектуала, соработника Творцу, - все это пугает и отталкивает тривиальные души международных жюри. Доступность считается сегодня добродетелью даже на кинофорумах. Сокуров доступен так же, как Тибет, как ноосфера, как царствие небесное.

Да, все просто и легко для небожителей, А. Сокурова и Ю. Арабова, который пишет для него дивные сценарии. К заоблачным вершинам, к Монблану, к Эвересту, и дальше - к вершинам, которых нет на земле вообще. После «Русского ковчега» я подумала, что дальше идти уже некуда. Ни дальше, ни выше. И ошиблась. Из «Ковчега» - к «Солнцу».

На экране - реквием по японской цивилизации, которую в 1945 году настиг Страшный Суд Времени и Реальности. За Германией преступлений числилось не меньше, и они были совсем уж чудовищные; ведь японцы - индивидуалисты, их культура - не массовая, и до газовых камер, крематориев и абажуров из человеческой кожи они додуматься не могли. Германия потерпела военное поражение и нравственное фиаско, поэтому, кроме Нюрнбергского процесса, понадобился процесс денацификации, и Бёлль считал, что он не завершился еще и в 70-е годы XX века. В Японии прошел Токийский процесс, сдержаннее Нюрнбергского. А тот процесс, который пошел потом, иначе, чем процессом «возвращения в реальность», не назовешь.

Япония очень долго не хотела входить в XX век, в современность, в прозу, потому что подсознательно японцы всегда понимали: у входа придется оставить свою культуру, которая не хокку, не танку, не театр кабуки, не фильмы Куросавы, не ветка сакуры, не горы Фудзи, и даже не икебана, не Сад камней, не Древний Киото, а образ мысли и стиль жизни. Японцы закрывали страну, в начале XX века превращали себя в живые торпеды, отрубали себе палец и расписывались кровью на письме к императору, обещая умереть, но не сдаться, - и не сдавались, а делали сепуку - обряд ритуального самоубийства, который нам известен как харакири, - японцы почитали своего императора живым Богом, потомком Солнца, и верили в XX веке, что их острова сотворила богиня Аматэрасу, уронив капли в море со своего копья. И все для того, чтобы сохранить свою цивилизацию, цивилизацию воли, стоицизма и человеческого достоинства, когда нужно так мало, и так мало всего снаружи (пара татами, один цветок, домик из промасленной бумаги, дедовское кимоно, несколько пагод, одна гора и горстка риса с чашкой чая, и несколько камней в том самом саду), и так много всего внутри…

Так много, что при незначительном умалении своего достоинства личность убивала себя, только бы не жить в унижении и компромиссе. После поражения не живут, и величайшая историческая заслуга императора Хирохито, последнего императора Древней, выпавшей из времени Японии, и американского генерала Макартура в том, что они сумели простить один другому Хиросиму и Перл-Харбор и научили Японию жить после поражения, идти на компромисс и мириться с собственным несовершенством. Это и есть жизнь в понимании современников, жизнь новых трезвых времен, без иллюзий и великих идеалов, просто жизнь. Стоять на собственных ногах, выдерживать конкуренцию, делать машины, «хонды», «тойоты», «мазды», роботов и телевизоры, электронику и хорошие фильмы, суши и скоростные дороги, создать вторую экономику мира, вести себя тихо и скромно, не навязывать миру ничего насильно, даже армии не иметь, а только силы самообороны, воспитывать детей, покупать и продавать. Человеческое, слишком человеческое. Без притязаний. Без позы. Японцы научились не делать сепуку, а делать деньги и лучшую в мире электронику.

Начало всему этому положил маленький застенчивый человек, император Хирохито, который написал самый необычный в мире указ о сложении с себя божественных полномочий и стал просто человеком. Он всегда этого хотел: заниматься рыбками и моллюсками, писать стихи, любить жену и детей. Страшная встреча с реальностью у японцев произошла в Хиросиме и Нагасаки. На наших глазах над полем боя, под руинами Японии, пойдут в последнюю смертельную атаку духи предков японского народа, боги и герои, пойдут под знаменами самураев в черном небе Апокалипсиса - и потерпят поражение от молодой, прагматичной, варварской с точки зрения Древней Японии, но мощной и человечной цивилизации Запада, чей авангард - Америка. И Америка в лице генерала Макартура пожалела своего странного врага, не от мира сего, похожего на ребенка, спасала от Токийского процесса, подарила ящик с шоколадом, нашла, что он очень похож на Чарли Чаплина, маленького, печального, неловкого человечка, которому тоже в реальной жизни не везло…

Японцев научили парламентской демократии, накормили, за руку ввели в XX век, показали эту манящую игрушку-науку, помогли построить новые города… А дальше японцы, с их культом воли, победы и долга, так рванули вперед, что едва ли не обошли учителей. Долг, волю, чайную церемонию, умение наполнять смыслом быт - это они взяли с собой. Все остальное пришлось оставить. Когда великий писатель Юкио Мисима попытался вернуть Японию в ее прежнюю цивилизацию, она не захотела сама. Самоубийство Мисимы на могиле прошлого Японии, великого, но опасного и бесполезного - это последнее «прости» играм с Божеством, последняя дань попыткам преодолеть Время и выпасть из него. Страшно, когда Время приходит к тебе в виде Апокалипсиса, Геенны Огненной, Сверхоружия Современности. Не дай нам Бог… Мы давно пытаемся законсервироваться, окуклиться в прошлом, то ли в советском, то ли в имперском, то ли в феодальном времен Грозного. Японию пожалели и взяли в XX век, потому что за ней стояла культура Эдо, и стоицизм самураев вызывал уважение.

А нас могут и не пожалеть. За нами нет ничего, кроме доморощенного «нацизма для бедных» на уровне генерала Макашова, Сталина и войны в Чечне. Ведь культура Серебряного века, Булгаков и Сокуров к тому, на чем сегодня стоит государство, не имеют отношения, и ими мы не прикроемся. Лучше добровольно сесть в поезд XXI века. Пока он не ушел с нашего полустанка. Что значит броситься под этот поезд - это Сокуров нам показал. Книга пророка Исайи… книга пророка Даниила… Фильмы пророка Сокурова.