Уж сколько лет прошло с тех пор, как в 1987 году Юрис Подниекс снял свой запальчивый фильм «Легко ли быть молодым?», а легче молодым не становится. Фильм Подниекса стал большим сюрпризом для страны, привыкшей слышать: «Мы покоряем пространство и время, мы молодые хозяева земли». Оказалось, что молодые люди затравлены, несчастны и одиноки, что многие кончают жизнь самоубийством.

Впрочем, кое-какие проблемные молодежные фильмы удавалось протаскивать и в советскую эпоху, на фоне «Девчат», «Сорванцов» и «Усатых няней». Скажем, «А если это любовь?» Правда, там в конце концов нашлись добрые и разумные взрослые, и стало отрадно и понятно, что травля новых Ромео и Джульетты - частный случай, не делающий у нас погоду. Или «Вам и не снилось» по повести Галины Щербаковой. Правда, Галину Щербакову поправили: юный Роман у нее в книге погибает, а в фильме остается в живых. Писательница сама рассказывала мне в незапамятные времена, что у нее даже ничего не спросили, доделывая happy end. Уже и перестройка прошла, и гласность наступила, а фильм в прежней редакции все идет и идет.

Конечно, жалкие ошметки прошедших сито советской цензуры несчастий ни в какое сравнение не шли с западным кинематографом (хотя бы с «Красной пустыней» или «Отчаянием» Антониони). Наши несчастья были велики: ГУЛАГ (вплоть до 1987 года, и молодежь вроде Ирины Ратушинской или Тани Осиповой тоже туда попадала по «семидесятке»); афганская война с ее бессмысленными 30 тысячами могил; война чеченская, еще более чудовищная и кровавая. А фильмов, адекватных таким катаклизмам, практически нет. Разве что «Кавказский пленник» С. Бодрова.

И вот наконец перед нами забрезжил проект, достойный великого отчаяния эпохи. На Конкурсе молодежного кинематографа выиграла та лента, которая должна была выиграть. Соревновались молодые режиссеры, сценаристы, операторы.

Победил почти короткометражный фильм «Собака Павлова». Фильм идет всего час, но коротким он не кажется, потому что перенасыщен смыслом и болью. Кажется, что из-под каждого кадра брызжет кровь. Просто удивительно, что вполне благополучные молодые люди способны так страдать. Впрочем, талант к страданию и состраданию у них, видимо, наследственный. Режиссер и сценарист фильма Катя Шагалова - дочь знаменитого Александра Миндадзе, который в компании с В. Абдрашитовым создавал в совдепии и после нее талантливые и не очень-то оптимистичные фильмы с явной «клеветой» на советскую действительность (вспомните «Плюмбум» и «Слугу», а еще лучший «компромат» на чеченскую войну - «Время танцора»).

А оператором в «Собаке Павлова» поработал на уровне очень взрослого профессионализма Женя Синельников, внук режиссера- диссидента Ю. Карасика и сын грустной писательницы из чеховской команды Натальи Карасик (она же «Люся Цветкова»). Умение страдать и мыслить, видимо, передается в этих двух кинематографических династиях по наследству.

Все действие фильма происходит в желтом доме белого цвета, в особняке с колоннами, в парке психиатрической клиники, в санаторном отделении. В круге первом. Но отсюда можно загреметь и в девятый круг, в фильме постоянно говорят о какой-то «20-й больнице», куда ссылают неисправимых. Поистине всегда найдется ШИЗО, БУР или ПКТ. На любую зону всегда есть «крытка». Как говаривал Иван Денисович из солженицынского «Одного дня», что, мол, пока живешь в бараке, молись от радости и не попадайся. В этой «Палате № 6» вполне советские нравы. Как в армии, как в пионерлагере, как в любом постсоветском коллективе. Как в концлагере. Только вывески над воротами Arbeit macht frei недостает.

Больных все время принуждают заниматься трудотерапией: они и полы моют, и снег разгребают, и посуда на них, и белье. Якобы полезно для «реабилитации», а на самом деле - санитарок нет, а сестры не справляются. Как и в «большом здоровом мире», где студентов посылали «на картошку», солдаты строили (и до сих пор строят) генеральские дачи, а ученые перебирали помидоры на базе.

Главные герои фильма очень молоды, неприкаянны и беззащитны. И безмерно одиноки. Однако сердца их не превратились в кусок льда, и осколочек зеркала злого тролля в глаз не попал. Ксюша абсолютно нормальна, недаром друг Максим зовет ее «собакой Павлова». У нее есть все условные и безусловные рефлексы. Напрасно Максим иронизирует: есть, пить, трахаться - что еще есть в «естественном человеке», если откинуть идеологию? «Общественно-полезный труд», что ли? Arbeit macht frei? А страдать Ксюша умеет, оттого и пьет. Чтобы забыть, что ее не хочет видеть родной отец. Она ему, видите ли, покойную мать напоминает. Поэтому у него не находится ни сочувствия, ни любви к единственному ребенку.

Ксюшино сиротство вызывает большее сочувствие у врача Ларисы - «Ларчика», старшей сестры и нянечек. Они и укроют ночью, и придут на плач, и попить дадут. А «Ларчик», несмотря на обещания «сдать в «20-ю», к этой страшной мере не готова. Не отдаст. Человечность сохранилась только в стенах психушки.

Максим любит Ксюшу, хотя и пытается из ревности ее задушить. Он тоже нормален, и у него тоже горе: его предала мать. Он пытался повеситься, потому что мама вышла замуж за его лучшего друга. Она ходит к сыну, носит сигареты и конфеты. Но это она сдала его в психушку, и ей спокойней без него. Выбирая между сыном и браком, она выбрала брак. А мальчика корчит от боли, хотя он и образцовый пациент: работает, пишет транспаранты.

Есть там еще один свихнувшийся заслуженный учитель, теперь заслуженный пациент. Он тоже работяга. И у старшей сестры сын - идиот, тоже в клинике. Здесь же. Пациенты умеют помогать друг другу лучше врачей. Маленькое братство потерпевших кораблекрушение, слишком слабых и ранимых для большого мира. К тому же здесь кормят, а они не умеют зарабатывать деньги. Они «не вписались в капитализм». Да и в социализм - тоже.

А ворота не заперты, но куда пойдешь, если в мире тебе нет места? К тому же здоровых и счастливых нет, все несчастные и больные. И мама Максима - невротик, боится лучей из телевизора. И папа Ксюши - псих. И «Ларчика» бросает любовник (отец Ксюши), чтобы жениться на другой.

В конце концов Максим и Ксюша идут «на волю». Погулять. В день открытых дверей. Они вернутся или их вернут. Ведь «они не созданы для мира, и мир был создан не для них». На зубах просто-таки хрустят Гаршин, Чехов и Достоевский. Ими перенасыщен фильм.

Ксюша и Максим пропали, потому что не могли смириться с серыми буднями. А белых не бывает. Значит, будут черные. «Палата № 6». Потерянное поколение начала XXI века. Над ним реют слова Галича: «...И плевать мне на сумму катетов, что вбивается нам в башку, плевать мне на белое знамя, на проклятый ваш белый свет и на ваши белые здания, коли черного выхода нет».