Нормальное человеческое существо в состоянии войны чувствует себя как минимум неуютно. Убийство себе подобных - это нарушение биологического закона. Песенка сталинских времен о том, как «...сверкая блеском стали, пойдут машины в яростный поход», - это все-таки патология (как и вся советская психология). Так что лозунг «Ударим танковым пробегом по бездорожью и разгильдяйству», который можно условно присвоить американо-иракской войне, пользоваться популярностью в массах не будет.

В произведениях классиков мировой литературы война - всегда дерьмо. У Ремарка, у Хемингуэя (хотя герои последнего в Испании и во время Второй мировой войны - в кубинских водах - честно и эффективно исполняют свой нелегкий долг), у Сартра, у Маргарет Митчелл, у Лавренева, у Пастернака, у Алексея Николаевича Толстого. И у самого великого Толстого, Льва Николаевича.

Из всей мировой качественной литературы мне известен только один случай воспевания войны (если не считать Гомера и европейских авторов профашистского толка 30-х годов), это Николай Гумилев. «Как могли мы прежде жить в покое и не ждать ни радостей, ни бед, не мечтать об огнезарном бое, о рокочущей трубе побед». Эти стихи плохо закончились для самого автора. Первая мировая, о которой писал поэт, перешла в Гражданскую, люди научились убивать и в 1921 году расстреляли поэта Гумилева.

Не надо смотреть в бездну, потому что бездна может увидеть тебя и поглотить. Поэтому ни один «ястреб» в США никогда не осмелится крикнуть прилюдно: «Да здравствует война!» Но в случае с агрессивными тираническими режимами (имеющими, в отличие от крохотного полпотовского фашизма, кое-какие ресурсы, чтобы напасть на кого-нибудь еще, кроме собственных несчастных граждан) нет выбора между хорошим и плохим. Есть выбор между плохим (войной) и очень плохим (пассивным ожиданием удара и равнодушным наблюдением за страданиями подданных диктатора).

Где было человечество, когда треть жителей Камбоджи забили мотыгами, замучили в застенках, закопали заживо или сожгли? Писало резолюции в ООН? А кто их читал? Не Пол Пот. И не Иенг Сари. Гитлер сам наплевал на Лигу Наций, а Сталина с СССР оттуда исключили после финской войны. И что же, долго ли плакали оба диктатора? Гитлера остановили силой, силой провели денацификацию. С Японией проделали то же самое, да еще сбросили на нее атомную бомбу.

Фашизм выкорчевывали с кровью, с болью, с мясом, с жизнями тысяч мирных жителей (и детей в том числе, хотя они за нацистов и не голосовали по молодости лет). Никто из победителей, я надеюсь, не радовался этим руинам и этим жертвам. Однако вспоминая о страшной трагедии в Хиросиме и Нагасаки, японские власти поносят не американцев, а свое имперское прошлое. Писателя Юкио Мисиму возненавидели и довели до ритуального самоубийства его соотечественники - и именно за попытку воссоздать довоенные самурайские традиции.

А в Германии сажают не тех, кто похвалит Америку, а тех, кто похвалит Гитлера. Очень много нареканий вызвал американский способ «просветительства» и «умиротворения» агрессивной Сербии с помощью бомбежек Белграда. Но вот Милошевич в Гааге, Черногория отделяется, в Косове худой мир (потому что албанцы теперь, в свою очередь, нарушают права сербов, но до геноцида, помня про США, не смеют дойти). А Сербия в слезах хоронит Зорана Джинджича, главного западника страны, не скрывавшего симпатии к Штатам, выдавшего в Гаагу Милошевича. Значит, признали его правоту? Хотя бы после смерти?

Так что мы должны делать в этой ситуации? Идти на митинг к посольству США, буквально цитируя Галича (только изменив адресата) вместе с европейскими пацифистами и антиглобалистами? «Американская военщина известна всему свету, как мать, говорю, и как женщина, я требую их к ответу»? Принято считать, по А. К. Толстому, что «не влезешь силой в душу никому и никого не вгонишь в рай дубиной». Однако в случае с Германией и Японией вгоняли именно дубиной. И вогнали-таки.

Конечно, американцы не белые и не пушистые. Они будут черные от копоти и иракского солнца, и руки их будут в крови. Дорога в ад всегда вымощена благими намерениями. Но отсутствие добрых намерений не означает избавление от ада. Конечно, США хотят обеспечить свою безопасность. Кто их осудит за это после 11 сентября? Это ружье на сцене в виде Саддама Хусейна рано или поздно выстрелило бы.

А у оппозиции Ирака, Кубы, Северной Кореи (если кто-то еще жив в тамошних лагерях), Китая, Лаоса, все того же Вьетнама нет никакой надежды, кроме как на США. Камеры пыток, петля, бассейн с соляной кислотой - или американское военное вмешательство. Конечно, Китай этого не дождется. Но у остальных есть шанс. И на Пушкинской площади мерзлые курды с американскими флагами просили начать поскорей. У них нет других вариантов. Конечно, после Саддама у Ирака впереди - черная дыра неизвестности, даже при американской опеке. Но диктатура будет позади. И черная дыра - это шанс. В отличие от бассейна с соляной кислотой. И потом, это не Вьетнам, американские солдаты не заслужили, чтобы мы кидали в них камни.

Нам ведь тоже нужна безопасность, а Саддам, совершенно непредсказуемый и черт знает чем вооруженный, к нашим границам куда ближе, чем к американским.

Мы знаем, что делают США после победы: план Маршалла, еда, одежда, восстановление, жилье, «школа демократии» (с каким-нибудь генералом Макартуром). Штаты спасли от Сталина Западную Европу, пол-Кореи.

Есть у Стругацких роман «Обитаемый остров». Где-то в Галактике звездолетчик Максим взрывает башню - центр тоталитарного излучения в тамошней империи зла. Резидент Земли Сикорски сердит: нет запасов, нет управления, соседи идут на штурм на белых субмаринах, в 20 процентах случаев лучевое голодание приводит к шизофрении. Полный хаос, а Максим говорит, что, пока он жив, других башен здесь не построят.

Ось зла станет короче на один фрагмент.

А остальное все приложится.

Но это на фронте. А в тылу у нас, как это ни странно, второй фронт. Второй фронт «пикейных жилетов» под красными, голубыми (ЛДПРовскими) и центристскими знаменами. Часть этого второго фронта беснуется напротив американского посольства, часть неистовствует в Думе, часть сидит у телевизоров и нажимает кнопки интерактивного голосования, считая полезным поражение Америки.

Этот второй фронт воюет с США. Не за российские интересы, а против американских, и только возможность насолить этому недосягаемому большому «Сатане» их волновала и в афганском, и в югославском конфликтах и волнует в нынешнем иракском кризисе.

На фоне этого «второго фронта» президент выглядит прогрессистом. Его поведение хотя бы определяется прагматикой на уровне пословицы: «С сильным и богатым не судись».

Но второму фронту не интересны ни реалии мировых отношений, ни судьба иракских диссидентов, ни стабильность рубля. Они готовы бедствовать назло американцам. Вечный бой с законами физики, химии и геометрии продолжается.