«ПОЧЕМУ Я НЕ ЗАМУЖЕМ? СПРОСИТЕ У КГБ...»

Валерия Новодворская терпеть не может феминисток и сравнивает Бориса Ельцина с Гришкой Отрепьевым

Эта экспансивная женщина не только не скрывает своего возраста, но, напротив, удивляется, почему многие дамы его отказы­ваются называть? 17 мая она отмечала день рождения. В свои 52 года она — скандальный политик, неиссякаемый источник афоризмов и все еще незамужняя дама. Вы, конечно, догадались, о ком идет речь: о Валерии Новодворской.

Женщины Россию не спасут

Наша встреча с Валерией Ильиничной началась с «поисков политического убежища» — так Новодворская прокомментиро­вала поиск в редакции «Нового времени» кабинета для интер­вью. В результате мы останови­лись на небольшом закутке с диваном, двумя столиками, одним стулом и без всякой двери. Здесь, сетуя на отсутствие в ре­дакции приличных «посадочных мест», мы плавно перешли к об­щему бардаку в России...

— А может, будет лучше, если президентом России станет женщина? Ведь были же в истории России приме­ры, когда правила женщина, скажем Екатерина II, и ее вре­мя впоследствии назвали «эпохой просвещения»?

— Я — убежденный либерал и знаю, что при Екатерине не было настоящего либерализма. Либерализм существовал на уровне элиты, а народ как был безграмо­тен, так и остался. Вообще, наде­яться, что женщины спасут Рос­сию, — полный абсурд. Не надо политиков разделять по половому признаку. Есть профессионалы и непрофессионалы. К сожалению, наши женщины-политики нередко используют свой пол как некий предвыборный ресурс. Во время выборов они помещают на букле­ты фотографии своей семьи, сво­их деток, то есть то, что вызывает умиление. Кстати, этот же прием используют и мужчины-политики. Я знаю одного депутата Мосгордумы, который баллотировался вместе со своим котом на букле­те... Так что, когда женщины, де­лая политическую карьеру, вдруг начинают рассуждать, какие у них замечательные дети и мужья, то это, скорее всего, дешевый пред­выборный «прикид» вроде косме­тики — в расчете на женский электорат. Они надеются, что женщины, руководствуясь поло­вой солидарностью, проголосуют именно за них. Подобная корпо­ративность — антилиберальное явление, своего рода попытка прикрыться первичными половы­ми признаками, чтобы обеспечить к себе снисхождение. Ничего бо­лее отвратительного я не знаю.

— Как вы относитесь к фе­минизму?

— Феминисток я терпеть не могу, потому что феминизм — это агрессивное вранье, помно­женное на коллективизм. Феми­нистки эксплуатируют ту же идею, что и социалисты: есть слабые, бедные, и все им обязаны помогать, хотя нередко человек беден из-за своей лени и отсут­ствия деловых качеств... Фемини­стки подчеркивают, что слабый пол требует внимания, заботы, уважения и т.п. Тем самым они выставляют себя как инвалидов — льготы нужны только инвалидам. И весь женский род с их подачи выглядит неким коллективным ин­валидом. Этим занимаются «Жен­щины России»: собрание дамочек, которые таким образом рассчитывают куда-то просочиться. А Кон­стантин Боровой на эту тему сочи­нил даже частушку:

Я за «Женщину России»

Бюллетень не опущу.

Лучше женщину России

К себе в койку затащу...

Если для тебя так важно, что ты женщина, надо замуж идти, а не в парламент.

Тэтчер не нравится Путин

— Политика и семья — вещи несовместимые?

— Абсолютно раздельные. Это не означает, что одно исключает другое. Маргарет Тэтчер имеет семью. Но наличие или отсутствие семьи не должно касаться статуса женщины как политика. Главное — это деловые качества. А вместо этого политическими ресурсами женщин оказываются дети, мужья, борщи, пироги... Жаль, что рус­ский электорат не понимает про­стой вещи — можно быть хорошей матерью и скверным политиком, и наоборот. Если человек рассмат­ривает не политические програм­мы, а умение печь пироги — это свидетельство слабоумия избира­теля.

—   Вы сами-то замуж не со­бираетесь?

— Мне 17 мая исполнится 52 года. В этом возрасте уже надо думать не о замужестве, а о при­личном погребении. Лично мне нравится немецкое кладбище недалеко от Лефортово — там прекрасная часовня, деревья... В 52 года семьей не обзаводят­ся, а почему этого не произошло раньше, спросите у КГБ, там объяснят, какие перспективы были у семейного человека и по­чему диссиденты сидели.

— А как вы относитесь к женщинам, которые с подачи своих мужей идут в большую политику?

— Никак, потому что все они думают о том, как бы стать зна­менитой, а не о том, как улуч­шить устройство государства. Я знаю только одну жену политика, сыгравшую значительную роль в изменении российского мента­литета. Это Раиса Горбачева. Ей очень нравился Запад, и это даже сказалось на менталитете Михаила Сергеевича. Не исклю­чаю, что именно Раиса Макси­мовна склоняла его к политичес­ким реформам. Остальные же дамы либо посещают приюты, либо рассказывают, какие заме­чательные пироги они пекут. На­сколько я знаю, Хилари Клинтон не опускалась до этого, и в сенат ее выбрали не потому, что она хо­рошая хозяйка.

— И все-таки, встречаются ли среди женщин успешные политики?

— Да, к примеру, Маргарет Тэтчер. У решительных английских последователей Черчилля не на­шлось достойной замены Марга­рет Тэтчер, и после ее ухода партия просто захирела. Англича­не понимают, что без оппозиции им будет плохо, и они ее ищут и даже готовы ей платить жалова­нье. Тэтчер — это уникальная личность. Казалось бы, Путин ей как консерватору должен прийтись очень по вкусу. Ан нет. Он ей не нравится, так как ей не нравятся автократия и война в Чечне... Тэт­чер имеет семью, но она это не афиширует — она политик, а не женщина.

Битва между КГБ и коммунистами не закончена

— Поскольку вы только что затронули проблему Чечни, скажите, сколько этот кош­мар будет продолжаться?

— Вечно. Не всякий народ, по­добно чеченскому, согласится с нами связываться. Пока Россия не изменится нравственно, пока она не растра­тит колонизаторские амбиции, ничего не изменится. Конечно, чеченского народа не хватит на целую вечность, рано или поздно чеченцы кончатся. Возможно, Европа и Америка объединенными усилиями могли бы навести там порядок — как они делали с Боснией и Герцеговиной... Европейцы научили бы Чеч­ню и строить либеральную эконо­мику, и бороться с преступностью. Пока не поздно, это делать надо нашему озверевшему народу и президенту.

— Путин утверждает, что его реформы либеральные и программа Германа Грефа носит либеральный характер...

— Это не так. Нельзя ли­берализм насаждать с помощью розог и топо­ров. Внутри страны у нас четкая автократия. От либерализма в программе Грефа есть только одно — отказ от социальных про­грамм. Это хорошо, потому что будет работать принцип отбора — все нежизнеспособное просто от­секается.

— Звучит довольно цинич­но...

— Государственный капита­лизм и либерализм очень сильно друг от друга отличаются. Настоя­щий либерализм предполагает, что у людей есть возможность за­работать, а отмирают лишь лени­вые и неделовые люди. Ни о ка­ком либерализме нельзя гово­рить, когда уничтожали холдинги Березовского и Гусинского. Это было уничтожение альтернати­вы. У Путина началась раздача экономики сатрапам, это страш­нее любой олигархии. Сегодня правят не столько те, у кого есть деньги, сколько те, у кого есть близость к власти. И издержки при этом на счету интеллигенции. Наш президент — это тот же ген­сек. Черного кобеля не отмоешь добела — про кагэбэшное про­шлое Путина все известно. В Рос­сии всегда была скрытая враж­дебность между тремя структура­ми: армией, КГБ и партией. Все­гда они друг из-под друга вытаскивали подушку, матрац, тя­нули друг на друга одеяло... Сей­час битву выиграл КГБ, и, кстати, именно поэтому КПРФ отодвига­ется на задворки. Но это не озна­чает, что между ними битва закон­чена.

Штаты не будут воевать с Россией

— А как вы относитесь к Ельцину?

— Я его иногда сравниваю с Григорием Отрепьевым, и, знае­те, это — лестное сравнение. Ломать традиционалистские ус­тои не так уж просто. Но Отрепь­ев, хоть и пытался все сломать, оказался не слишком решитель­ным. И Ельцин тоже...

— Недоломал?

— Да... Где-то уже в 1994 году начался негатив. Водораздел — это война в Чечне. Очевидно, что на месте Ельцина следовало быть более жесткому человеку, с убеждениями европейца и хваткой Ле­бедя. У него же убеждений было гораздо меньше, чем хватки, и на­чался регресс...

— Есть мнение, что нельзя было открывать границы, по­скольку в России холодный климат, огромные территории и нет инфраструктуры. Себес­тоимость продукции высока, она на внешнем рынке некон­курентоспособна.

— Те, кто говорит, что нельзя было открывать границы, попро­сту выносят России смертный приговор. Возможно, террито­рия России действительно дос­таточно большая, чтобы эффек­тивно управляться. Но если раз­резать больной организм на десять частей, вы не получите здоровый — вы получите десять больных кусков. Распад нам не поможет. Кстати, именно из-за тех причин, что вы назвали, ник­то не пойдет завоевывать Рос­сию. Огромная территория, слишком много ядерного оружия и 150 миллионов придется потом кормить...

Экспортировать политику в другую страну невозможно. Вспомните, что произошло, ког­да США пытались поменять по­литическое устройство Кубы, Вьетнама, Северной Кореи. У них ничего не вышло даже с эти­ми маленькими странами! Так что США не будет объявлять нам вой­ну. Их еле хватило на Югославию. Желая нас контролировать, с нами поступят иначе — нас просто за­купорят как бутылку, обнесут ко­лючей проволокой и предоставят собственной участи.

Надо, чтобы люди сами захо­тели спастись в этой ситуации. Все средства к спасению у нас есть. Есть интеллектуальный по­тенциал. Все, что нужно для жиз­ни, растет или лежит в земле. Сейчас страна кормится только за счет сырья. Когда сырье закончит­ся, это будет означать, что при любых реформах вымрет полови­на населения. Между нами и го­лодной смертью какие-нибудь 40 – 50 лет. Наверно, не стоит ждать…

Анна ГАГАНОВА

ВРЕЗКА

Личное дело

«Я родилась 17 мая 1950 года... кстати, почему это женщины скрывают свой возраст? Какая глупость, он все равно ви­ден! Профессиональный лингвист-переводчик, а вот историк я — «катакомбный», любитель. Ну и журналист. Профессио­нально работать как журналист начала при Ельцине, потому что тогда появилась «свобода слова» а до этого платили толь­ко за «заказуху». Кредо — борьба за свободу, так как по убеждениям — либерал. Профессиональный диссидент».