Этого следовало ожидать. Госбезопасность - она как поэт: ни дня без строчки. Григория Пасько удалось отбить, дела Валентина Моисеева и Игоря Сутягина совершенно не удовлетворяли творческую следовательско-прокурорскую группу. Уж слишком эти ученые были лояльны, слишком далеки от политики. Так и рыбачить, выходит, неинтересно. Было очевидно, что у нас вот-вот появится очередная “обновка” - новый узник совести.

К тому же ФСБ получила патент на ведение “контртеррористической операции” в Чечне. Поскольку ловить партизан в горах - дело хлопотное и накладное, следовало срочно приискать себе что-нибудь безопасное и равнинное. Генпрокуратура отнеслась к вопросу прагматически и выбрала совсем уж безобидный для себя вариант.

Горсточку молодых радикальных демократов из микроскопической организации РКО (“Революционно-контактное объединение”). Название впечатляет и воскрешает в памяти то ли статьи Белинского, то ли фильмы Спилберга. “Контакты третьего вида”, положим. А Белинский был, как известно, революционный демократ. Но ничего, “Яблоко” ведь тоже вроде бы не садоводческое хозяйство и не плодоовощной кооператив.

Ничего революционного молодые люди не делали и не говорили, да и контактов у них было раз-два и обчелся. Говорят, что в РКО почти целый десяток членов. Но я лично никогда не видела больше троих. Кого, собственно, и обыскивали с последующим “лубянским завозом” (это когда не дают повестку, а сразу везут на Лубянку на допрос; бывает, что с него и не возвращаются).

Боря Стомахин (26 лет, окончил полиграфический институт) и Дима Тарасов с Павликом Кантором, совсем уж юными щупленькими студентами.

Жили молодые люди вполне праведно, издавали самиздатовский бюллетень в количестве аж 30 экземпляров, пытались сеять разумное, доброе, вечное, усердно участвуя во всех демократических митингах.

После каждой кремлевской импровизации на суше или на море РКО издавало исполненное благородного негодования заявление. Если бы реализовать все эти заявления, то федеральные войска ушли бы из Чечни, а Дума и президент даровали бы ей независимость, после чего чеченцы принялись бы строить светское либеральное государство, стремящееся к членству в Совете Европы, просвещенный Запад давал бы Кремлю уроки в тишине, а Кремль внимал бы им затаив дыхание. НТВ осыпали бы почестями за гражданскую позицию. И вообще человечество, согласно козлиному пергаменту Левия Матвея, со слов Иешуа Га-Ноцри, смотрело бы на солнце сквозь прозрачный кристалл.

Подходящая компания для Голгофы или арены. На этот раз прокурорско-эфэсбэшных лошадей явно гнали: 6 февраля дело N 1039 было возбуждено, а 13-го с утра уже шли 5 обысков и 5 задержаний. К трем демократам из РКО прибавились еще их знакомые из Комитета движения за независимость Чечни (есть и такой, и опять в количестве 10-12 человек) - Павел Люзаков и Людмила Евстифеева.

Занятия у комитета те же, что и у всех бессильных и радикальных демократов: митинги (кстати, санкционированные), проклятия, заявления, опять митинги или пикеты (от силы 100-200 человек), опять проклятия.

Люзакова и Евстифееву могли бы и не задерживать после обыска: они не планировались к обеду. Но так было у Них всегда, вплоть до 1987 года: одновременно до 20 обысков по Москве, чтобы арестовать одного, много двоих. А у остальных выносили мешки с самиздатом, бумагами, записными книжками, пишущими машинками. Совсем как 13 февраля. Только теперь забирают компьютеры. Целиком.

Господи, какая тоска и как это все старым диссидентам знакомо. Опять из пушки по воробьям. И даже не по воробьям, а по колибри.

Конечно, чем считать вооруженных чеченских партизан, которых то ли пять тысяч, то ли одна, куда проще посчитать московских студентов, вооруженных компьютерной мышью. Здесь особо не собьешься - весь устный счет в пределах десятка.

Слишком мало избранных. Слишком мало для гражданского общества. И как до боли знаком холодный садизм молодых эфэсбэшников, казалось бы, не успевших поработать в V управлении КГБ. Генетическая преемственность пропитанных ужасом стен Малой Лубянки, что ли? Там ничего с 30-х годов не перестраивали: узенькие коридоры, стены с фотографиями здешних “передовиков”, ковровые дорожки, истертые ступени лестниц, железные феликсы на портретах.

Так вот, здесь знали, что пока отпустят всю пятерку. Зачем было увозить после обыска, как в “Тишине” Ю. Бондарева? А чтобы мучились до самого последнего момента, чтобы хотя бы мысленно пережили арест. Психологическая война. Семь следователей на крошечное РКО. Три статьи УК.

280-я. “Публичные призывы к насильственному изменению конституционного строя РФ”. Если интернет - СМИ, то тогда по части II - до пяти лет.

Статья 319. “Оскорбление представителя власти” (да еще при исполнении!). Штраф, исправительные или обязательные работы.

Статья 129. “Клевета (заведомо ложные сведения!), соединенная с обвинением лица в совершении тяжкого преступления”. Опять срок до трех лет!

Какой же это юридический нонсенс и кошмар.

Люди правых убеждений, клянущиеся на Конституции, как на Библии, - какой строй они хотели бы установить вместо нынешнего, неужто диктатуру пролетариата? Пылкие фразы о кремлевских тиранах, которым опять-таки, кроме компьютеров, противопоставить нечего, не приведут даже к свержению самих этих тиранов (что члены РКО понимают и потому никого никуда не зовут), не то что строя.

История с клеветой, когда гэбисты и прокуроры обижаются за и вместо государственных мужей и заводят дело без искового заявления, сильно напоминают мытарства “Кукол” при Ильюшенко или давнюю историю про заголовок “Паша Мерседес” на “МК”.

И то же самое с оскорблением. Члены РКО обвиняют президента в намерении установить диктатуру и в нелюбви к демократии. За это их обвиняют в нелюбви к президенту. А что, надо жить по формуле из мусолиниевских времен “Дуче! Когда моя мама не молится за тебя вечером, я чувствую себя сиротой”?

Мы страна не просто кривых зеркал - мы страна разбитых зеркал. Власть видит в зеркале свое несравненное лицо, и пеняет на зеркало, и пытается его разбить. От огромного зеркала НТВ до маленьких карманных зеркал. До зеркальца РКО.

Дело N 1039, конечно, развалится в суде, если это не будет “тройка”. Или ОСО. Но чем за это заплатит мама Бориса Стомахина, у которой больное сердце? Она плакала все пять часов, пока шел обыск. Чем заплатит сам Борис Стомахин? Какова будет цена очередной “победы демократии”?

И еще парочка-другая непраздных вопросов. Omo vadis, Domine? Камо грядеши, мистер Путин? Если президенты обязаны любить своих подданных, то гражданам любовь к президентам не может быть вменена в обязанность. А требовать от граждан любви к начальству с Уголовным кодексом в руках - это уже, прости Господи, изнасилование в особо извращенной форме.

Все публицисты мечтали о том, чтобы подросло новое - непоротое - поколение. Вот оно и подросло. Боря Стомахин и его сподвижники как раз из него, в 1988 г. они еще пионерами были. И это непоротое поколение тащат опять-таки на конюшню - пороть. Чтобы ничем не отличались от поротых поколений, а то тем обидно.

Я бы на месте Владимира Путина тоже очень обиделась на стомахинский эпитет “военный преступник”. И доказала бы обратное - вывела из Чечни войска. И ФСБ. И ОМОН. И послала бы Ичкерию подальше - за пределы РФ и даже СНГ. Все равно горнолыжного курорта из нее не выйдет. И все демократы сразу подавились бы своими оскорблениями.

И потом - когда президент при исполнении служебных обязанностей и его нельзя оскорблять? Он же у нас в России бывает, только чтобы переодеться для очередного визита за кордон. Это служебные обязанности или туризм? Судя по географии поездок, все-таки туризм, по-моему. И мы все его спонсоры. Так и надо было говорить электорату: “Поедем, красотка, кататься”…