Все мы в детстве читали Фенимора Купера, Джека Лондона и Майна Рида. Мы с одинаковым упоением восхищались и последними могиканами, и благородными краснокожими вождями, и белыми первопроходцами, трапперами, охотниками, разведчиками. Но тогда мы еще не понимали, на чем зиждется свобода Канады и Соединенных Штатов Америки и как рано были заложены первые камни в фундамент величественного здания этой свободы.

Говорят, что Америка и Австралия заселялись каторжниками, отбросами общества. Но высочайший уровень материального, морального и политического развития этих континентов торжествующего и благородного прогресса свидетельствует об ином. Немногочисленных ссыльных исправили здоровая и опасная жизнь в девственных лесах и равнинах Нового Света да и общение с героическими соискателями Свободы и Независимости изо всех стран Европы.

Это началось еще в XVII веке. Недавние победители испанской инквизиции, герцога Альбы и кровавого Филиппа II, потомки участников первой на планете национально-освободительной и буржуазной революции, несущие государственную мудрость и великое мужество Вильгельма Оранского и упрямое, дерзновенное желание не склоняться перед властью Тиля Уленшпигеля, которых впоследствии назовут голландцами, бросились на завоевание неведомого мира, ибо донести заветы Свободы до конца Ойкумены, самостоятельно обеспечить свою жизнь, разбогатеть, никому не кланяться, преобразовать, покорить и населить пустынный мир - это и есть цель, ради которой совершаются буржуазные революции.

У вчерашних англичан за спиной оставалась Великая Хартия вольностей, Палата Общин с 1265 г., вольные йомены Средневековья, создававшие гражданское общество в Шервудском лесу…

Но им было этого мало. Английские религиозные диссиденты, английские нонконформисты, английские вольнодумцы… И Уильям Пенн, создавая новый мир в Новом Свете, положил начало штату Пенсильвания, а столицу его назвал Филадельфией. Братская любовь единомышленников в девственных лесах закончилась уважением к личности, которым пронизано все американское законодательство, и бережным, почти влюбленным отношением сегодняшней Америки к нацменьшинствам, инвалидам, секс-меньшинствам и больным СПИДом.

Не следует думать, что индейцы были безгласными жертвами кровожадных колонизаторов. Их было больше, они были сильны, и белые пионеры часто кончали жизнь у столба пыток или лишались скальпов.

Столкнулись две цивилизации: архаическая, традиционалистская, склонная к мистике и магии, застывшая в своем развитии, похожая на страничку из книги сказок “зеленая” цивилизация индейских племен (вернее, даже культура, ибо до стадии цивилизации она не дошла) и динамичная, агрессивная, интеллектуально бьющая через край цивилизация Европы, которая жаждала обрести на гигантском материке новую кровь, новый импульс, новый головокружительный прогресс.

История рабства не очень-то украшает Америку, но раб всегда виновнее господина: не надо соглашаться на жизнь в рабстве. Индейцы же не согласились. Их гордыня была так велика, что они предпочитали смерть.

Искупление всех трений, сражений и зол состоялось на наших глазах. За слова “черный” или “негр” в США выбрасывают из приличного общества. Цивилизация Америки впитала мягкие и пленительные африканские блюзы, ненависть к Ку-клукс-клану и расизму, неистовство африканского рока, правозащитную закваску Мартина Лютера Кинга, стоицизм индейцев, их усыновленные Лонгфелло легенды, их гортанные названия озер и рек, их мистически прочное единение с природой. День Благодарения - это ведь от них. Никто ничего не потерял. Возник драгоценный эликсир, от Манхэттена до национальных парков, переливающийся стеклами небоскребов и изумрудами лесов в голубой раковине океанов.

Поселенцы рассчитывали только на себя. До хаоса и анархии они не скатились: они веровали в Бога и знали, чего хочет от них Бог. Бог протестантов и католиков в равной степени желал труда, ума, достоинства, мужества и независимости своих чад. Англосаксонское понятие о праве, уважение к закону были у пионеров в крови. И они создали хорошие законы, судей, присяжных, и покончили с бандитами Дальнего Запада с помощью гражданских отрядов самообороны, рейнджеров и шерифов, и каждый американец с гордостью носил оружие и защищал себя, свою семью, свое достояние. Они все сделали сами, пионеры Америки, “достойные моих гор”, по словам Ирвинга Стоуна. Они избрали ассамблеи, оформили штаты и законы штатов, они объединились в Союз, а старая оболочка менее свободной, тесной, отставшей Европы упала к их ногам, как ненужный кокон.

Никто лучше Джека Лондона не объяснил в рассказе “Лига стариков” историю создания американской цивилизации. “…перед его взором величественно проходила вся его раса - закованная в сталь, одетая в броню, устанавливающая законы и определяющая судьбы других народов. Он видел зарю ее истории, встающую багровыми отсветами над темными лесами и простором угрюмых морей. Он видел, как эта заря разгорается кроваво-красным пламенем, переходя в торжественный, сияющий полдень, видел, как за склоном, тронутым тенью, уходят в ночь багряные, словно кровью пропитанные пески…”

И первая же попытка былой метрополии, весьма либеральной и конституционной монархии, привела к тому, что торговые пошлины на чай и марки были расценены как “intolerable laws”, и знаменитая формула “No taxation without legislation” привела к Декларации независимости и войне за независимость, где минитмены, обыкновенные фермеры, державшие у себя на ферме мушкет наготове, чтобы по первому же сигналу выступить против англичан, показали человечеству, что такое гражданское общество и что гражданин не должен ничего терпеть, что выходит за рамки права и справедливости. И с тех пор отсутствие смирения - главная американская добродетель. Сказочный успех сопутствовал ей, сделав страну пионеров Свободы лидером свободного человечества.

В России было все не так. Скандинавские викинги, носители индивидуализма и дерзновения, кое-как слепили Киевскую Русь, которой дано было 3 века - с X-го по XIII-й. Святослав завоевывал много, но не удержал ничего: ему нечего было дать потенциальным подданным, кроме храбрости. На знание и цивилизацию Рима Русь не тянула, и поэтому к ней никто не тяготел. Дальше колонизация становится повальным бегством. Бегут на Волгу, на Дон, в Сибирь, на Север. Но бегут не те люди, которые создавали гигантский потенциал США. Это или смиренные монахи, возносящие молитвы за своих гонителей, или “люди длинной воли”: запорожцы, охотники за “зипунами” типа Разина или Пугачева, анархические бунтари, готовые сложить буйную голову, но не способные ей подумать и изобрести новые, прогрессивные формы жизни. Неспособные, кстати, долго бунтовать. И Разин, и Пугачев были выданы властям своими же подвижниками.

А государство догоняло, наступало на пятки, тянуло к себе магнитом слабые души беглецов. И идет под ярмо Москвы Ермак, униженно кланяясь царю, и склоняется Богдан Хмельницкий, лишая Запорожскую Сечь ее звенящей вольности. Неспособность к гражданской самоорганизации и самозащите делает российских землепроходцев просто агентами по недвижимости, а 1/6-ю часть суши - продолжением Москвы; еще и еще добавляются звенья в общую цепь несвободы, от Украины до фактории на Аляске или в Калифорнии.

США были землей людей, Россия - землей государства. Государство, побеждающее человека, - восточная деспотия. Она неминуемо бедна, озлоблена, жестока и невыносима для населения.

Вот поэтому американские пионеры - исторические личности, герои, защитники Свободы, “founding fathers” Конституции.

А советско-российские пионеры - несчастные, обманутые дети, гонимое взрослыми стадо, где галстуки - словно петли; гигантский клон с Павлика Морозова, предавшего отца ради идеологии.

Судьба страны зависит от ее пионеров.

Судьба США завидна, судьба России пока плачевна.