Власти всегда были охочи до литераторов. Власти можно понять. Литератор - предмет полезный во властном обиходе. Во-первых, пусть будет сыт и доволен, и не пишет на тебя донос в своей угрюмой келье. Лучше пусть тебе обеспечивает благоприятный суд мирской. К тому же абсолютное большинство литературных менеджеров, утешающих и потешающих по долгу службы и ремесла народ, способны спеть, сплясать, загадочно улыбнуться и подвигнуть вверенный им государственными мужами народ проголосовать и проиграть. Выигрыши в этом “Спортлото” крайне редки. Так же редки, как просвещенные и гуманные правители и идейные литераторы, не бегающие за ними с ваксой и щетками для чистки ботинок.

Власти поступают разумно. Престиж, паблисити, пиар, слава в потомстве - все это очень приятные вещи. Но самое занятное во всем этом деле то, что и литераторы охочи до властей! И почти так же практичны, как цари и президенты. В плохие времена власти раздают пайки, в хорошие - синекуры, премии, гранты. Потом существует обаяние власти само по себе. Один Диоген поступил правильно в своей бочке, потребовав от Александра Македонского, чтобы он отошел и не заслонял ему солнце. Наши современники на его месте живо вылезли бы наружу и составили прайс-лист на 25 названий разных благ, так что великодушный македонский царь раскаялся бы в своем неосторожном предложении просить у него, что философ (литератор) пожелает.

Классический пример - три друга-товарища, только не из маленького города N, а из большого города R (Рима). Один был философ (Сенека). Двое других - поэты (Петроний и Лукан). С властью им особенно повезло. Они жили при императоре Нероне. Он с утра до вечера сочинял, пел, играл на музыкальных инструментах и в театре. (Конечно, когда не был занят пытками, казнями, поджогами Рима, инцестом, матереубийством и прочими государственными делами.) Воспитал его Сенека. Видя, что ученик столь худо усвоил его уроки, он мог бы сделать ему замечание. И даже обличить. Но воздержался. И жил до тех пор, пока способный ученик не отдал ему приказ покончить с собой.

Петроний и Лукан вообще всюду таскались за императором, хвалили его стихи, музыку, пение, пока Лукан не впутался в заговор Эпихариды. На следствии держался плохо, и в конце концов разделил участь Сенеки (ему перерезали вены). Петроний в конце жизни опомнился и, перед тем как перерезать себе вены, написал Нерону письмо, где высмеял его как поэта (но не как тирана!).

Аналогичный симбиоз намечается и позже, в Европе, и в России, когда она наконец обзаводится собственными литераторами.

Французские поэты XVII века, именуемые “эпикурейцами”, весело проедают государственную казну вместе с министром финансов Фуке, пока Людовик XIV не отправляет щедрого мецената и спонсора в Бастилию за коррупцию.

Драматург XV века Кристофер Марло подрабатывал в английском ГРУ шпионажем.

В России же все было особенно трогательно. Державин добровольно играл роль пажа императрицы, называя ее Фелицей. Жуковский воспитывал детей императора и пенял Пушкину на недостаток верноподданнических чувств. Пушкин писал эпиграммы на царя, дерзил, отдавал стихи в Самиздат, попадал в ссылку. Это очень, очень похвально. Но я не понимаю, как этот вольнодумец и фрондер мог взять у царя камер-юнкерский мундир и жалованье за “Историю Петра Великого” (которую и не написал; значит, синекура?). А зачем тогда было бы тащиться на Сенатскую площадь, да еще этим хвастаться перед царем? Мол, я диссидент. Если диссидент, иди в Сибирь с Михайлой Луниным. А не бери мундиров и синекур.

Но миновала монархия с ее благами и ласками для придворных литераторов, и начался плавный переход к другой кормушке, советской. Не все же уехали от ласк и таск Софьи Власьевны с концами, как Бунин, Мережковский, Гиппиус, не все пошли на расстрел за попытку сопротивляться, как Николай Гумилев и юный Леонид Каннегиссер, успевший-таки убить Урицкого. Абсолютное большинство, и не только Маяковский, но и Булгаков, и Грин, и Пастернак неплохо уживаются с Совдепами и опять-таки попадают на попечение в то заведение, которое А. Грин описывает в своем рассказе “Фанданго” и именует “КУБУ”. Там профессора и писатели получали маслице, сахар, хлеб, крупу, мясо, рыбу… Взамен одного незначительного над собой усилия - лояльности к Советской власти, которая тысячами пытала, расстреливала, сажала на кол, топила попавших под руку, имевших дворянское происхождение или нелояльных коллег… Так и пошло. При Сталине, при Брежневе. Одним - паек, другим - пайка. Часто бывало сначала - одно, потом - другое. Но литераторы не обижались на родную власть. Они брали и то, и это - попеременно.

Шаламов вернулся с Колымы и умер в приюте, в нищете. Солженицын вернулся - и написал “Письмо вождям”, где давал им умные советы, что само по себе было глупо, еще с пушкинских времен ("…и истину царям с улыбкой говорить").

Алдан-Семенов вернулся, проклял Сталина, но воспел Партию. Евгения Гинзбург вернулась из Магадана - и восстановилась в той же Партии, которая ее сажала. Советские литераторы - дети подземелья. Аберрация зрения.

Я думала, что есть исключения. Я ошибалась, как всегда. Недавно у нас состоялась зачистка Пен-центра. Такое достойное, международное, западное писательское сообщество. Российский филиал. Демократы, западники, пацифисты, антисоветчики, антикоммунисты. Защищают гонимых. Пасько, Никитина, Витухновскую. Меня защищали когда-то, в первую войну. Почтенные члены: Андрей Битов, А. Ваксберг, А. Ткаченко, Маканин, Вознесенский, Лев Тимофеев, Феликс Светов, Юлиу Эдлис. Даже бывшие диссиденты попадаются. Честная организация, идейная, красивая. Сама в ней состою.

И эту-то организацию задумал пригласить к себе в Белый дом премьер Путин. Молодец. Правильно. С прорабами духа надо жить в мире, особенно во время варварской войны. Надо же кем-то для Запада закрывать амбразуру.

Как вы думаете, что ответили литераторы? “Неторопливо и спокойно руками я закрыла слух, чтоб этой мыслью недостойной не осквернился скорбный дух”? Нет! Они вспомнили Пушкина: “Беда стране, где раб и льстец одни приближены к престолу, а Богом избранный певец молчит, потупив очи долу”. Но в Белый дом, к Магомету, Пен-центр не пошел. Литераторы решили: пусть гора, то есть премьер, идет к Магомету сама.

Во-первых, мы оппозиция, и в Белый дом, на вражескую территорию, не ходим. Во-вторых, если мы пойдем туда, то откуда же Путин узнает, что у Пен-центра плохое помещение, приличного унитаза нет, чтобы замочить кого захочется, и что надо дать писателям помещение хорошее, чтобы оппозиция как сыр в масле каталась?

Проведя постфактум опрос писательских масс, я установила, что писателями овладели сложные чувства: 1. Путина хотелось обругать. 2. Путину хотели объяснить, что он не прав. А вдруг она, щука, добрая? Вдруг надо только ее разум и сердце просветить? 3. Лестно посидеть 2-3 часа с живым премьер-министром. 4. Хочется пожаловаться на жизнь: в Переделкино дома некоторые сгорели, и охраны нет. 5. Путина хотелось скомпрометировать: военные увидят, что он с либералами якшается, разочаруются, и останется премьеру идти в Союз правых сил.

Меня на этот девичник не пригласили сознательно, чтобы я не сорвала все мероприятие, хотя членский билет у меня в кармане. Усекли? Я - нет. Ведь если надо обругать, я лучше всех обругаю. И так скомпрометирую, что, увидев Путина в моей компании, генерал Шаманов с горя запьет и пойдет брать Белый дом.

Значит, другие из вышеперечисленных планов все же превалировали (охрана, Переделкино, новая штаб-квартира).

Чеченцев, конечно, жалко, но не ссориться же из-за них с премьером. “Мертвые мертвы, а живым надо есть дурманные листья”.

Один Анатолий Приставкин вовремя вспомнил, что “блажен муж, коли не идет на совет нечестивых, не стоит на пути грешников и не сидит в собрании развратителей”. И не пришел.

И совсем бы пропал премьер Путин от литераторского коварства, если бы раньше не работал в КГБ. Он не дал себя в обиду. Пока литераторы его ругали, не забывая при этом о насущных нуждах, РТР снимала фильмец. Все пламенные речи оттуда повырезали. Оставили: Юлиу Эдлис просит, чтобы сильная рука защищала свободу слова. Фазиль Искандер просит, чтобы сильная рука дала народу направление к новым идеалам. Феликс Светов просит, чтобы сильная рука объяснила, что происходит в стране. Лев Тимофеев требует, чтобы КГБ слежку отменил.

Премьер сидит на бархатном диване с А. Ткаченко и А. Ваксбергом. И обещает помочь. Все это перемежается картинками с танками, генералами и хроникой зачисток. Если бы все так самозачищались, как Пен-центр, армия не несла бы потерь. И идет фильмец в прайм-тайм, после “Вестей”.

Щука оказалась если не добрая, то умная. А караси-идеалисты будут теперь просто карасями. Идеалистов-то щуки едят, помните Щедрина? Белые одежды можно в стирку сдать. Словом, “Мудрый император, он не забывает ученых! Мудрые ученые, они до конца верны императору!”

Евангелие - правильная книга. Сказано же там: “Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся”. Если не правдой, то чем-нибудь еще. Что-нибудь подбросят. Офис, скажем. Главное - алкать.