Везет нам в этом зимне-осеннем сезоне на юбилеи и памятные даты. И не на какие-нибудь несовместные (чтобы в ноябре отмечали 100-летие гения, а в январе - злодейства), а выстраивающиеся в один вполне осмысленный ряд. В ноябре справили 80-летие великого Перелома, Перекоса, Потопа, Большого Взрыва. В декабре отметили 80-летие Великой Инквизиции. Были поздравлены с обеими памятными датами президентом демократической России. Утерлись, как всегда. Сейчас вот отметим юбилей альфы мирового кинематографа - великого Эйзенштейна.

Время от времени судьба подкидывает нам чудом просочившиеся сквозь сито естественного отбора на НТВ, РТР и ОРТ не нашего калибра и не нашего полета ближнезарубежные кинематографические произведения с фирменным знаком Украины. И не то что бы они были лучше итальянских неореалистических лент или превосходили изыском Бюнюэля и Годара, или побили качеством наших Тарковского и Михалкова, или сравнились бы с шикарными мистическими, идеологическими или фантастическими боевиками США. Нет режиссеров с мировым именем, нет звезд, нет оригинального сценария, да и денег на батальные сцены, видимо, нет.

Лавры Толстого и Симонова не дают покоя новым летописцам, военным фотокорам и идеологам-любителям. И вот рождаются два варианта современного “Слова о полку Игореве”. Итак, новые “Живые и мертвые” рассказывают нам о “Войне и мире”. Батальные фрески кисти Александра Невзорова (“Чистилище” - так называется его фильм) и Сергея Говорухина (“Прокляты и забыты”). С первым фильмом вся ясность и прозрачность, к которой мы тщетно стремимся в смысле политическом, экономическом и юридическом, обрушивается на невинную зрительскую душу где-то после второй или третьей пятиминутки ненависти.

Журнал “Столица” не потерял своих подписчиков, не вылетел в трубу, не разорился, он был казнен за государственную измену. Его палачами выступили банк “Столичный” и издатель империи коммерсант Владимир Яковлев, достойный сын знаменитого Егора. Журнал “Столица” был одним из немногих западнических и антикоммунистических изданий, причем в отличие от утлых “Курантов” он был талантлив и не был скучен, он собирал лучших авторов, самых смелых, самых дерзких, самых способных. Для него не было табу.

Правозащитники с социалистическим уклоном вопиют о деспотизме властей, законники роются в сводах законов, канал НТВ проводит социологические опросы телезрителей, придвинув к экрану компьютер, Григорий Явлинский с положенной дозой респектабельного пессимизма напоминает россиянам, что он же их предупреждал. В Нижнем Новгороде горожане волнуются и чуть ли не бунтуют у здания суда, осыпая проезжающие зарешеченные машины то ли эдельвейсами, то ли асфоделями. Что же должно было случиться на святой Руси, чтобы заспавшиеся гражданские чувства, которые мирно продремали всю чеченскую войну, не говоря уж о таких мелочах, как дикие политические процессы Вила Мирзаянова и Александра Никитина или попытки судить журналистов за “русофобию”, - вдруг пробудились и переполнили сердца россиян с активной жизненной позицией?

Кто дерзнет сказать, что молодежь у нас никому не нужна, что она не находит себе применения? Она в дефиците, она в цене, она в розыске. На бескрайних просторах страны гуляет Дикая охота Министерства Мира, то есть Обороны, то есть Нападения, потому что в последний раз мы оборонялись где-то в 1943-м. И вот теперь несколько раз в году то по пороше, то по ледочку, то по песочку, то по желто-красному листочку гуляет охота и требует егеря.

У нас землетрясение. Последний день Помпеи. Статуи министров падают с министерств. Клокочущий Везувий объявляет помпеянцам, что реформы будут продолжены и что извержение отнюдь не означает смены курса. Отплевываясь от пепла, помпеянцы верят, потому что неверие потребовало бы деяний или хотя бы позиции, а помпеянцы ни к тому ни к другому не приучены. Так что же означает эта бурная вулканическая деятельность и породит ли она что-то еще, кроме лавы, пепла, камней и шума?

Советская действительность особым образом воспитала бывшего советского, нынешнего российского демократа. Научившись продираться сквозь эзоповские лингвистические дебри, чтобы что-то высказать (заветное и наболевшее) родному ЦК двоюродной партии (КПСС), и при этом так высказать, чтобы КГБ не понял сути этого “письмеца в конверте”, будущие демократы, в девичестве диссиденты или представители “пятой колонны” среди молодых экономистов, удачливых кооператоров, журналистов-международников, подпольщиков-“демплатформистов” из “рядов” той самой КПГБ, стали заправскими софистами (а заодно и фарисеями). Произрастая в ядовитой партийной тени, исключавшей всякие открытые и независимые действия на политическом огороде для вольного овоща, появившегося на свет не в свое время, те же демократы привыкли заменять действия невероятным количеством подписанных и изданных бумаг и уж совершенно фантастическим количеством заседаний (в просторечье “тусовок”) и умопомрачительным объемом произнесенных в ходе этих “тусовок” слов.

Прежде чем заботиться о соотечественниках, надо выяснить, кто они такие. Прежде чем определяться с соотечественниками, неплохо бы разобраться с понятием “отечество”. Оно у нас слишком недавнее, семи лет от роду, и поэтому на его счет не могли не возникнуть опаснейшие аберрации, “мизандестендинги” и даже кривотолки и сплетни. Еще восемь лет назад большинство населения одной шестой части суши могло бы смело исполнять по вагонам популярную сиротскую арию, причем не только в национальном плане, но и в экономическом и политическом: “По приютам я с детства скитался, не имея родного угла…” Что и показали результаты мартовского референдума: 17 марта, или, вернее, мартобря, голодный и бесправный совок, не знавший своего рода и племени, большинством своей безгласности согласился с предложением Михаила Сергеевича жить в обновленном Советском Союзе.

Наши юбилеи и памятные даты под стать нашему аховому положению. То мы по осени отмечаем, испив примирения и закусив согласием, под музыкальный аккомпанемент диких и нечеловеческих коммунистических воплей, лозунгов, митингов и программ, 80 лет со дня переворота, устроенного одной партией, которую запретили за 6 лет до юбилея, и со дня установления профашистской диктатуры, потому что все остальное - и Муссолини, и Гитлер, и Мао, и Пол Пот -было уже потом.