Не один Рублев создавал “Троицу”. В русской литературе вообще все троично. Рублев не лез в теорию, и правильно делал: Аввакум до сруба дотеоретизировался, Радищев - до крепости и ссылки, Михаил Лунин и вовсе до каторги - пока в камере не удавили. А на практике и у Рублева, и у асов русской литературы получалось так: смотришь, парень идет, по виду точно из ДемРоссии, агитирует, лезет на танки, а за ним целая фракция - 12 человек - катит; и четверо с листовками: ну там Матфей, Иоанн, знакомое дело.

В наши атеистические времена обойдемся без Зевса. На уровне самообслуживания Европа похитит сама себя, вернее, Западная Европа настроена забрать из рук у татя (СССР и его остатки в виде РФ) свое добро, то есть Восточную Европу. Если не считать Зевсами Сильвио Берлускони из “Вперед, Италия!” и Джанфранко Фини из “Национального альянса”, которые и собрали на семи холмах вечного Рима правые партии Италии (“Вперед, Италия!” и “Национальный альянс” Дж.Фини какое-то время выясняли, кто из них правее, и выяснили, что правее всех присутствующих был Демократический Союз в моем лице), а также правые партии успешно освободившихся от коммунизма стран Восточной и Центральной Европы и продолжающих от него страдать, согласно собственному вкусу, России, Белоруссии (представленной В.

Оба намерения и оба орудия присущи интеллигенции, особенно российской, но уже отчасти и западной. И вообще мягким, умным и добродушным людям всех эпох, начиная с эксперимента царя Агиса (IV век до н. э., Лакедемон) и кончая наворотами с заменой Маргарет Тэтчер на лейбористов. То есть вопрос, чем зарезаться - огурцом или демократией, обычно встает перед карасями-идеалистами, мучимыми роковым вопросом #1: “Ах, если бы все рыбы согласились!” и еще более фатальным вопросом #2: “А ведает ли щука, что такое добродетель?

Как ныне сбирался несколько недель назад вещий президент Ельцин отметить неразумным европейцам из ОБСЕ в Стамбуле за то, что они ему препятствуют устроить буйный набег на чеченские села и нивы и обречь их мечам, бомбам, крылатым ракетам и пожарам. Роль вдохновенного кудесника пришлось играть Жаку Шираку, который напомнил забывчивому “другу Борису”, как он стоял на танке в 1991 году и ждал, что Запад не признает ГКЧП, и тогда ему даже не приходила в голову идея, что защита его и его сподвижников от ГКЧП - это вмешательство во внутренние дела СССР.

Встала из мрака младая, с перстами пурпурными, Эос и провалилась обратно, стеная ужасно. К зрелищам типа таких не привыкли античные боги. Некий ахейский товарищ (уж мужем и зваться не может; мужи, как зайцы, не бегают от КГБ лет на двадцать в изгнанье) как-то решился разочек смотаться под Трою. Видно, ему показалось, что суть “Илиады” сильно одобрена будет парткомом, горкомом, гэбнею. Кучу трудов написал он, и один был крамольней другого. Странные вещи случились: казалось, Елена, семь лет тюрьмы плюс пять ссылки, и стены троянские рухнут.

На полярных морях и на южных, на месте затонувших Атлантид, на катетах и гипотенузах Бермудского треугольника, у подножия странных, неземных, нефункциональных сооружений из фильма “Звездные врата” (которые мы называем пирамидами) в отсутствие великих древних (или, напротив, космических) сил современное легкомысленное человечество с помощью гидов, отелей, автобусов и видеокамер устраивает себе пикники. Молчат мрачные руины, колеблются воздушные замки. Туристам весело: они должны все пощупать, все обойти, все щелкнуть и вдобавок купить сувениры и пообедать.

Мы чуть было не поимели Нюрнбергский процесс в Гааге. Присяжные, окуните ваши кисти в голубое! Потому что процесс в Гааге над международным преступником Милошевичем и примкнувшими к нему военачальниками так же нам улыбнулся, как улыбнулись все, почти что все предыдущие процессы над кандидатами в Мировое Зло: процессы Пол Пота, Караджича, Саддама Хусейна. Это еще только те процессы, на которые мировое сообщество робко сделало заявку. Ни на Сталина, ни на Фиделя Кастро, ни на Мао (даже на “Папу” Дювалье при его жизни, кажется) никто заявок не подавал.

Говорят, что в каких-то далеких и теплых странах бюджет и выборы никак не связаны, потому что самые бойкие ухажеры за капризными избирателями, строя электорату глазки, за шурами и амурами никогда не посмеют запустить хищную длань в священный бюджет. А если какой-нибудь кандидат на ветку власти скажет, подобно спикеру Селезневу, что он для блага свои избирателей напечатает много-много денег; сколько каждому нужно, по потребности, или что он, залетев в высшие сферы, будет тратить больше, чем страна зарабатывает, чтобы порадовать униженных и оскорбленных, то электорат как левый, так и правый, закидает его не бюллетенями, а дохлыми кошками.

На этом месте холеные и никчемные ручки эстетствующего бомонда тянутся к топору: “Как можно? Шить презренную шубу из столь высокой материи?” “Не для житейского волненья, не для корысти, не для битв, мы рождены для вдохновенья, для звуков сладких и молитв”. Политический бомонд тоже Пушкина читает исключительно в канун юбилеев, отравившись предварительно бациллоносительской водой из очередного лужковско-церетелиевского фонтана (сдается мне, что кастальские ключи бьют совсем в других местах). Поэтому пушкинисту Степашину так и хотелось воскликнуть: “Друзья мои!

“Осторожней обращайтесь с колокольчиками, не то услышите погребальный звон”. Р. Хайнлайн Евгений Лапутин написал роман. Даже если предположить, что он (или его лирический герой) с Огастесом Кьюницем не встречался ни при жизни, ни после смерти, а сам автор не только не ездил на Сахалин и не умрет от чахотки, но даже и не подумает служить в партизанском отряде у Ливерия, любить и потерять Лару, а также пилить дрова по окрестным дворам, то все равно для нашей скудоумной литературной антижизни и зависшей между земскими врачами и поликлиническим садизмом ситуации - это событие.