Евгений Киселев показал на НТВ свой фильм о сложной и противоречивой личности Юрия Андропова. Безусловно, была проделана большая работа. Фильм никак нельзя обвинить в том, что он выполнен в черно-белых тонах. На экране в изобилии изливаются розовые (от соответствующих очков) и голубые (от “Голубого периода де Домье-Смита” Сэлинджера) цвета. На традиционный сбор попали все, кому когда-либо Юрий Владимирович мирволил, оказывал протекцию или просто кого дружески хлопал по плечу. Плюс коллеги по КПСС в самых заоблачных этажах, плюс коллеги по альма-матер - КГБ.

Прежде чем окончательно утонуть в болоте символизма (вопрос о советско-российской символике по запутанности и подтексту схож с символизмом в русской беллетристике, одновременно воскрешая в памяти революционных демократов типа Белинского и Чернышевского, ибо здесь и страсти, и пафос, и контрреволюционная ситуация, и возможная каторга в конце сюжета), премудрые парламентарии рассматривали глубоко теоретический вопрос о гарантиях и привилегиях президентам. Этакая страховка. Полис на жизнь и свободу. Только обычный полис предъявляют в больницах и поликлиниках, а гарантийно-политический полис, видимо, предназначен для демонстрации тюремщикам, судьям, прокурорам и, возможно, палачам.

С легкой руки Эжена Потье повелось, что человечество, сиречь род людской, или по крайней мере его заинтересованная часть, периодически пытается воспрянуть во имя более или менее недостижимой цели в пагубной для душевного здоровья форме Интернационала. Причем тот самый первый, инициированный Марксом и Энгельсом, был самым безобидным: это было что-то вроде семинара по обмену неудачным подрывным опытом. Самым зловредным оказался Интернационал, сколоченный сталинскими приспешниками: дикие выходки приблудных мировых коммунистов, финансируемых их советскими единоверцами, собственно, и привели к возникновению германского фашизма не как маргинальной ереси, а как государственной власти.

Нашим Санта-Клаусом был Петр I. С достаточно часто употребляемым топором за поясом, но зато с мешком подарков за спиной и с новогодней елкой под мышкой. Да-да, на Руси до Петра не было не только флота, политеса, балов, Петербурга, женской эмансипации, картофеля, табака и западных нарядов, но и елки. Праздники были унылые и религиозные - собственно, не праздники, а ритуалы. Недаром же противный герой “Исполинов” А. Куприна, проигравшись в новогоднюю ночь в карты и проспорив некий тезис “о пользе устоев” молодому учителю, окончившему университет, недобрым словом поминает на улице языческий обряд украшения елки, который недаром кажется ему “от немцев”.

За истекшее тысячелетие резвая Русь, вечная Птица-тройка, зашоренная, взнузданная, неподкованная (потому что все умельцы и кузнецы нашей истории предпочитали подковывать блох), сошедшая со столбовой дороги еще в XIV веке, доскакала, вся в мыле, с репейниками на хвосте, до обрыва, под которым валяются разбившиеся вдребезги древние мертвые цивилизации: шумеры, моавитяне, амалекитяне, этруски, минойцы, инки и другие их коллеги по несчастью. Но историческая ГАИ свою службу знает: перед обрывом висит “кирпич”. Впрочем, Птица-тройка регулярно сворачивала под все “кирпичи” - с тех пор, как перебралась с мощеной торной дороги на тонущий в грязи шлях, где очень редко попадаются отдельные очумелые всадники.

Как раз после президентской если не краснознаменной, то хотя бы краснодорожечной инаугурации, в разгар чеченских и “мостовских” страстей, у правозащитного еженедельника “Экспресс-хроника” кончились в очередной раз деньги. Кончились деньги западных организаций, развивающих демократию в России, потому что с 1987 года и по сей день ни один кооператор, олигарх или магнат собственно российского разлива на это продолжение “Хроники текущих событий” не дал ни рубля. Сначала казалось, что ХТС, или ЭХ, - просто антиквариат.

“Только змеи сбрасывают кожи, чтоб душа старела и росла. Мы, увы, со змеями не схожи, мы меняем души, не тела”, - писал Гумилев. О, как он был прав! Оказалось, что легче унести на подошвах своих сапог Родину, чем свою ускользающую сущность. Западнику Герцену не понравился реальный Запад; яростный антисоветчик Василий Аксенов одобрил вторую чеченскую войну; чета Синявских “оттуда” не одобрила ликвидацию мятежа Руцкого, Хасбулатова и левых радикалов с помощью танков в 1993 году; великий Солженицын, уехав (и вернувшись), стал высказываться против свободы печати (“разнузданной”) на Западе, постепенно перестал бороться с легальностью существования компартии и высказался за то, чтобы Восточная Украина и Северный Казахстан перешли под управление России.

Военная доктрина большевиков отличалась восхитительной прямотой и идиллической откровенностью: мировая революция, Коминтерн, “Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем”, экспорт этой самой революции по самой сходной цене. Правда, в Польше и Финляндии экспорт не пошел, а получились довольно-таки чувствительные оплеухи, Украину отдали Германии, и только самодостаточность на уровне чучхе большевистской элиты, гигантская территория, когда не жалко терять кусочек-другой, и отсутствие электронных СМИ спасли Ленина от провала. Ну и, конечно, полная пассивность населения, неумение противников договориться между собой и с национальными окраинами.

Вопрос, зачем звать на ужин статую Командора, был праздным только для самого Дон Гуана. А вот статуя Железного Феликса - это, напротив, вопрос очень насущный, и не стоит лукаво усыплять общественность заклинаниями на тему о том, что, мол, это все “дела давно минувших дней, преданья старины глубокой”, а лучше заняться вопросами вечного подъема вечно отсталого народного хозяйства. И подавно не стоит ссылаться одной стороне на то, что без этого шедевра скульптуры глазу не на чем отдохнуть (прямо скажем, Вучетич все-таки не Микельанджело, а сама статуя не тянет ни на Давида, ни на Венеру Милосскую), и на то, что за границей якобы никакие памятники не сворачивают с постаментов, а другой стороне не следует повторять, что покойников обратно с погоста не носят.

СОЛНЕЧНЫЕ БЕРЕГА РЕКИ ЛЕТЫ Крит - это не какая-нибудь жемчужина Средиземноморья. Много их там, этих банальных жемчужин с сияющими отелями, с муаровым морем, с атласными пляжами, с томными веерами пальм, с целыми мегаполисами лавочек, кафе, ресторанов, таверн, супермаркетов. Кипр, например. Жемчужина на выставке у ювелира, драгоценность для всех, безопасная роскошь вечных каникул. Крит - это совсем другое. “Если вы знаете, где-то есть город, есть город, если вы помните, он не для всех, не для всех.