Общеизвестно, что мы идем к либерализации и прогрессу, к Европе и капитализму, к XXII веку и к сближению с Западом. Общеизвестно, что дорог назад не бывает, что кошмары Реставраций таятся только в подсознаниях тронувшихся на советской почве правозащитников, что Григория Пасько бросили в тюрьму злые дальние и восточные гэбисты купно с аналогичными адмиралами и прокурорами, о чем не знал ближний и западный Президент и что, конечно, замученного журналиста помилуют еще до Страсбурга (то ли Верховный суд, то ли сам гарант).

Кажется, мы присмотрели-таки себе национальную идею. По Сеньке и шапка: из старого арсенала, из дедушкиного сундука, пополам с нафталином и молью. Мы же были в области балета впереди планеты всей? Енисей уже раз перегородили, ракет понаделали, хоть дорогу до Луны ими мости. Из всех предметов национальной гордости осталось только артикулы выделывать и ногами дрыгать. Тем паче что лучших балерин и танцовщиков, дирижеров и музыкантов мы давно прогнали в Европу. Путинская Россия - место для творческой интеллигенции неподходящее.

Понятие “страны-изгои”, как все в этом мире, имеет свою предысторию. Первой коллизией такого рода были Пунические войны. Это с самого начала было нечто большее, нежели смертельная схватка двух тогдашних сверхдержав за власть над Средиземноморьем. Республиканский Рим олицетворял некий эмбрион Запада с его верховенством закона, демократическими институтами и свободными выборами. До Империи еще было жить да жить. А Карфаген олицетворял Восток: душный, феодальный, с властью тьмы вверху, с безгласными рабами снизу, с человеческими жертвоприношениями.

У плохого человека были хорошая идея, хорошая партия, хорошие товарищи и хорошая жена. Плюс к этому у него были хорошая дочь и хороший старший сын. И довольно-таки сносный учитель, гуру, сэнсэй. А страна у него и вовсе была замечательная. И что из всего этого вышло? Плохой человек изменил своему сносному учителю, довел до самоубийства хорошую жену, отрекся от сына, трепал нервы и портил жизнь дочери, прикончил по одному своих товарищей. Страна же осталась замечательной.

Кто сказал, что Сократ был грек? Юрий Любимов, как заповедал этот философ-передвижник, подвергает все сомнению, в том числе и этот постулат. На сцене нет декораций: один прозрачный воздух, главная деталь эллинского ландшафта. И на нем повисли гроздья плодов, которые можно собрать в не очень-то фруктовой и ягодной Элладе: оливки, хурма, виноград, апельсины. И кажется, что это не панно, а просто колеблемые ветром ветки. На сцене - рисунок с греческой амфоры: сухой коричнево-белый тон, терракота, обожженная глина, люди в туниках или хитонах, без особенной привязки к моде V века до нашей эры.

“О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут, пока не предстанет Небо с Землей на Страшный Господень суд”… Никогда еще это не было так верно и так безнадежно, так больно и так навсегда, как на зимнем экране этого года, позднем зимнем экране, почти весеннем, но холодном и нерадостном, прямо как у Хемингуэя, называющего это время “обманной весной”. Обманная весна в Париже, где Отар Иоселиани задумал и снял большую часть фильма “Разбойники” и где французская бригада франко-японско-китайского фильма “Император и убийца” писала свою часть сценария, которая потом не состыковалась с японской, а японская не состыковалась с китайской.

Несмотря на свои пресловутые христианские традиции (с точки зрения теологов из лона РПЦ, ЛДПР и рогозинского комитета), россияне втайне всегда стремились к нирване, то есть хронически впадали в буддизм. Конечно, они не утруждали себя нравственным усовершенствованием, не избавлялись от страстей и не отказывались от животной пищи. Но зато они соскакивали с колеса сансары, вечных превращений и треволнений, полностью устраняясь от дел по благоустройству действительности как в плане общественном, так и личном.

Отовсюду к нам несутся стоны. Периодически они сливаются в единый вопль и достигают кремлевских чертогов, а эхо несется вплоть до западных равнин и предгорий, где в средоточии правозащитных твердынь заседает Совет Европы. Вопиет страждущий российский народ, вопиет и выражает свои чаянья. Как вы думаете, чего он требует, кроме хлеба и зрелищ (извечное социальное требование электората еще со времен Римской империи)? Может быть, либеральных реформ? Прекращения войны в Чечне? Вестернизации страны? Погребения ульяновских мощей?

Российская юстиция в творческом содружестве с ФСБ приобрела в последнее время новые трофеи и новые скальпы. Она «заполевала» целую кучу левых, видимо, чтобы правым, защищающим В. Данилова, Г. Пасько, В. Моисеева и И. Сутягина, было не обидно. Однако, несмотря на абсолютно неприемлемые для либералов политические убеждения новых политзаключенных, подобная «компенсация» вызывает у видавших виды правозащитников (да и просто у демократов) скорее оторопь, чем удовольствие. Самое громкое и скандальное дело - безусловно, дело писателя Эдуарда Лимонова, чья попытка покрасоваться в оранжевой кофте и с морковкой - под Маяковского - окончилась столь трагически.

Кажется, нам от нее не уйти никуда. И где бы мы ни пристроились ужинать, наш железный командор явится и станет у двери на часах. Демарш мэра Лужкова пришелся как раз вовремя. Тогда уж точно столицу придется переносить в Петербург, чтобы знатные гости не видели этого безобразия. Все-таки в Питере памятника Урицкому нет. 1994 года, когда танки пошли через чеченскую границу, и кончая расправой над Григорием Пасько под бодрую мелодию советского гимна, остается только смеяться, правда, довольно- таки нервным смехом.