Исчерпав лимит на потенциальных шпионов (плачевное состояние голодной, раздетой и босой постсоветской науки не позволяет иметь больше пяти ведьм на одну охоту, от Григория Пасько до В.Данилова, с “некоторой” натяжкой на отпущенного с индульгенцией г-на Сойфера и явных филологов В.Моисеева и И.Супрунова), ФСБ стала судорожно озираться по сторонам в поисках еще какой-нибудь общественно полезной деятельности. Тем более что пятый “шпион”, получивший в 2001 году аж 14 лет, Виктор Калядин, был настолько специфичен, что не позволил похвастаться трофеем даже на внутреннем рынке, не говоря уже о внешнем, и остался украшать исключительно внутригэбульные ведомости по зарплате и премиальным.

Ну вот и управились с непричесанным изданием. Культурненько, в белых перчатках. Та самая глупая голова Змея Горыныча, которая, видя человека, изрекала что-то вроде: “Лангет!”, “Антрекот!” (шукшинский прелестный скетч “До третьих петухов”). У головы были только желудочные ассоциации. Боюсь, что в последний год у кремлевских гурманов такие же ассоциации вызывает независимая пресса. Никто же не ожидал, что газеты будут есть на второе. Думали: каналы, радиостанции. А нас, пишущую братию, - на третье.

Да будет благословен канал «Культура», который в четыре руки с НТВ все время показывает нам то ли параллельное, то ли перпендикулярное кино. На «Культуре» это «Музей кино». И вот нам вытащили из него очередной симпатичный экспонатик. Фильм Эми Гринфилд «Антигона», почти что недавний (1989 г.). Фильм английский, и играют в нем английские актеры, а главную роль - сама Эми Гринфилд. Но ощущение такое, что все актеры - эллины, да не сегодняшние, а античные, вставшие из могил.

Что-то дымом Отечества потянуло; знать, на кухне у наших присяжных патриотов затевается новая стряпня, и, судя по амбре, подгоревшая и прогоркшая. Уж не знаю, что унюхивал на подъезде к Москве начинающий почвенник Чацкий: может, из тогдашних московских кухонь и впрямь пахло рябчиками в сметане, гусем с яблоками и щами из “Славянского базара”. Теперь же что-то ничем съедобным не пахнет, поскольку всем пирожникам предписано пойти в сапожники и тачать сапоги, которые будут мыть в окрестных океанах (парочка у нас еще залежалась, вернее, “затеклась”) заарканенные военкоматами невезучие патриоты, у которых не хватит космополитических баксов, чтобы заплатить за ярлык на пацифизм, ваххабизм, буддизм или за членство в ближайшей масонской ложе “Дальний Восток”.

«Мир духов рядом, дверь не на запоре, но сам ты слеп, и все в тебе мертво. Омойся в утренней заре, как в море, очнись, вот этот мир, войди в него». Мир духов, и правда, рядом, в самом центре, на Таганской площади. Уж конечно, Юрий Петрович Любимов - типичный волшебник. «Красный камзол, башмаки золотые, белый парик, рукава в кружевах». Он тоже отечество не выбирает, но отечеству с ним незаслуженно повезло, потому что в этом крошечном зале, микроскопическом фойе, дряхлом кабинетике, он играет для неблагодарного отечества всю жизнь напролет.

Что-то у нас юстиция заговорила, причем заговорила так оглушительно, словно некий Судья (из тех, про кого говорят: «Суди меня, судья неправедный!») бьет своим молоточком по хрупкой, закружившейся вконец от конституционных прав и свобод демократической голове. Осужденные заочно на одиннадцатом году поставгустовской демократической эры за деяния, совершенные против советской власти или хотя бы против ФСБ, Калугин и Литвиненко; страдающий от стафилококкового сепсиса Андрюша Доценко, арестованный за попытку пройти хотя бы альтернативную службу, а не стройбат (слава богу, что хотя бы пока только на 20 дней); впавший в безумие ровно на момент убийства и изнасилования несчастной Эльзы Кунгаевой и тотчас, видимо, за счет этих двух целебных актов излечившийся полковник Буданов.

Хочу честно предупредить, что я не буду тратить громы и молнии на террористов. То, что недопустимо брать в заложники нонкомбатантов, тем паче женщин и детей, настолько очевидно для всех цивилизованных людей, что в политических и военных прописях занимает место чеховского «Волга впадает в Каспийское море, а лошадь кушает овес и сено». Но что осталось в Чечне от цивилизации (нашими федеральными усилиями)? Думаю, что и чтение чеченцами в «фильтрах» или в подвалах под вакуумными бомбами Женевской конвенции, Евангелия (насчет того, чтобы подставить другую щеку) и Льва Толстого (о непротивлении Буданову насилием) не представляется в данных исторических условиях перспективным, во всяком случае, в смысле предотвращения актов террора.

Некоторые наивные и забывчивые демократы с девичьей памятью и юношеским пылом попадали со стульев, кресел и диванов, подавившись птифурами, когда лидер государства произнес в Париже и в Варшаве роковые слова о том, что Сталин хоть и диктатор, но с его именем народ победил в Великой Отечественной войне; да и сталинские репрессии никак нельзя поставить на одну доску с нацизмом. Однако падать и давиться нужно было много- много раньше, в том числе и собственными словами и автографами.

Человек - по-видимому, настоящий утопист. С тех самых пор, как Иисус в качестве чисто художественного приема упомянул про игольное ушко, в которое будет пролезать богатый «верблюд» на трассе в Царствие Небесное, и про раздачу недвижимости как лучшее средство достичь совершенства, некритически настроенные последователи тут же принялись прокладывать себе дорогу к бесплатному сыру не только грудью, но и лбом. Так под нежные призывы «Халява, сэр!» возникали коммунистические утопии, заботливо взлелеянные коммунистическими утопистами.

На кавказском направлении достигнута удивительная стабильность. Россиянам не надо напрягаться, соображая, с кем же, собственно, они воюют: с Евразией или Остазией. Вчера и сегодня, с осени 1994 года, мы воюем с Чечней и, похоже, будем воевать с ней и завтра, и послезавтра. Слишком уж близки установки МИДа и Минобороны к слоганам оруэлловского Министерства Мира, которое вполне искренне считало, что мир - это война, и действовало соответственно; а кого не убеждало в справедливости такой программы Министерство Правды, теми уже занималось Министерство Любви, вплоть до комнаты 101.