Позвольте, дорогие россияне, сообщить вам пренеприятнейшее известие. Во-первых, у нас побывала тьма ревизоров, и еще приедут. Во-вторых, все эти ревизоры такого же толка и разбора, как и пресловутый Хлестаков, которого можно было легко купить головой сахара, оплатой счета в трактире, сотней червонцев. Нет, ревизоры у нас не мнимые, а вполне настоящие, уполномоченные по рожкам и ножкам, которые остались от чахоточной российской демократии. Беда только в том, что нет у них ни охоты, ни интереса заниматься делами нашей губернии.

Хочу честно предупредить, что я не буду тратить громы и молнии на террористов. То, что недопустимо брать в заложники нонкомбатантов, тем паче женщин и детей, настолько очевидно для всех цивилизованных людей, что в политических и военных прописях занимает место чеховского «Волга впадает в Каспийское море, а лошадь кушает овес и сено». Но что осталось в Чечне от цивилизации (нашими федеральными усилиями)? Думаю, что и чтение чеченцами в «фильтрах» или в подвалах под вакуумными бомбами Женевской конвенции, Евангелия (насчет того, чтобы подставить другую щеку) и Льва Толстого (о непротивлении Буданову насилием) не представляется в данных исторических условиях перспективным, во всяком случае, в смысле предотвращения актов террора.

С того ужасного сентябрьского дня, разбившего сердце и американцам, и их немногочисленным, разбросанным по разным континентам друзьям, миновал год. Американцы уже не принуждают себя улыбаться, они просто улыбаются. Впрочем, их потрясающая стойкость не дала им год назад возможности как следует поплакать, позволив себе быть слабыми хотя бы неделю. Год назад на юбилее “Эха Москвы” в “Праге” новый посол США Александр Вершбоу бродил между накрытыми столами, серый от горя, но с дежурной вымученной улыбкой, и принимал соболезнования.

Мрачные тюрьмы нашего Отечества, и без того уже переполненные правыми и виноватыми, трещат от нового контингента, химико-ботанического направления: собиратели “травки”, курители “травки”, продавцы “травки”… …И просто те, кому сунули “травку” в карман. Чтобы посадить, положим, за “политику”, или принадлежность к “кавказской национальности”, или за отказ доносить в КГБ на молодежь, чьи высокопоставленные отцы должны были стать предметом рэкета ФСБ (надо же и приварок добыть к казенному содержанию). Именно по последней схеме два года истязали в Бутырской тюрьме Алину Витухновскую, несчастную поэтессу, отказавшуюся сотрудничать с “органами”.

“Господин Гексоген” – это эпос, это былина. Сказ про гэбульников, которые разделились на фракции и очень бодро весь роман выясняют друг с другом отношения с помощью того же гексогена, табельного и нетабельного оружия и даже стингеров и авиакатастроф. Проханову виднее, он с ними больше общался. Заговор! С целью захвата власти в России и дальше. Заговор против красного смысла, Белого Бычка, Черной вдовы, Желтого Дома и Зеленого змия. Некий чекист Суахили организует одноименный заговор, дабы обеспечить США мировое господство, а Россию сделать американской подстилкой.

Некогда в печальные советские времена, на исходе мрачной сталинской эпохи, водился в нашем кинематографе, ситцевом, посконном и немножко гусеничном (от танков и тракторов, от танкистов и трактористов) развеселый фильм о монтажниках и высотниках, парный к другому, о свинарках и пастухах. Для советского свинства две последние профессии были незаменимы. И в одном из этих фильмов (а может быть, и в обоих, не удивлюсь) звучал жизнеутверждающий “Марш энтузиастов”. Энтузиасты маршировали в сталинские лагеря.

Призрак бродит по Европе, призрак либерализма. Он не шатается по трактирам и не спит в ночлежках и стогах сена; он прилично зарабатывает, останавливается в лучших отелях и управляет машиной самой престижной марки. У призрака есть деньги, он умеет их зарабатывать и щедро оделяет ими тех, кого захочет, – но только тех, кого выберет он, а не государство. Ни в одном европейском государстве его не хотят видеть… Римский понтифик, добрый и великодушный человек (слишком буквально воспринимающий Евангелие и постоянно выступающий с инвективами против капитализма), мэр Москвы Юрий Лужков, французские социалисты Лионеля Жоспена и немецкие социал-демократы, американские демократы и шведские политики – все они давно объединились для священной травли этого призрака.

За двадцать веков ничего не изменилось Если вы думаете, любезные христианские читатели, что тогда, в начале нашей эры, в Вифлееме, где мерзкий царь Ирод защищал свою поганую власть избиением невинных младенцев, все было кончено с такой методикой и младенцы смогли спокойно агукать и пить молочко, то вы ошибаетесь, и место вам на одной сковородке с карасями-идеалистами. Когда над Россией немножко разошлись тучи (Ельцин разогнал), в разрыв выглянула звезда, звезда Гласности, впервые взошедшая на Востоке, и остановилась над восьмым этажом, где обитало НТВ.

Что-то дымом Отечества потянуло; знать, на кухне у наших присяжных патриотов затевается новая стряпня, и судя по амбре, подгоревшая и прогоркшая. Уж не знаю, что унюхивал на подъезде к Москве начинающий почвенник Чацкий: может, из тогдашних московских кухонь и впрямь пахло рябчиками в сметане, гусем с яблоками и щами из “Славянского базара”. Теперь же что-то ничем съедобным не пахнет, поскольку всем пирожникам предписано пойти в сапожники и тачать сапоги, которые будут мыть в окрестных океанах заарканенные военкоматами невезучие патриоты, у которых не хватит космополитических баксов, чтобы заплатить за ярлык на пацифизм, ваххабизм, буддизм или за членство в ближайшей масонской ложе “Дальний Восток”.

Вопрос о коррупции впервые был программно поставлен на Руси в петровскую эпоху. Иван Грозный больше беспокоился о другом “воровстве”, то есть об идеологических диверсиях. Киевская Русь, от Новгорода до Тьмутаракани, тоже особенно не акцентировала этот сюжет: дифференциация княжеств и князей предполагала дифференциацию казны. Украсть все сразу было никак не возможно. О нашествиях иноплеменников беспокоились гораздо больше. Половцы стояли в повестке дня, а коррупционеры – нет. И вдруг Петр обнаруживает кошмарное явление: вора не было, а Отечество украли.