Не знаю, куда идет мир. И без меня довольно бродячих философов, задающихся этим вопросом. Я лично сильно отвлеклась от мировых судеб, поскольку Россия идет, кажется, ко всем чертям, а больше ни на что рук у меня не хватает. Но уже несколько тысячелетий подряд философы и моралисты, приступая к мировым судьбам, твердят, что пришли последние времена. Но поскольку этот процесс был начат Экклезиастом по крайней мере в X в. до н.э., последние времена упорно оказываются предпоследними.

Моя хорошая знакомая, француженка, преподает в Сорбонне. А подрабатывает в лицее, там даже лучше платят. Недавно в ее лицее обнаружилась организация «Внуки Робеспьера». Лицеисты (от 13 до 18 лет) заклеили все стены своими дацзыбао, носили значки с изображением Марата, Сен-Жюста или самого Максимильена, на улице вместо шапочек надевали фригийские колпаки, а на переменках танцевали фарандолу. Французских «преподов» (на французский лад «профи») после 1968 года трудно чем-нибудь удивить, тем паче что в этом лицее по утрам всегда проходит маленькая кампания гражданского неповиновения в знак протеста против решения «высшей власти» о запрете бросающейся в глаза религиозной символики.

Впервые эта горестная фраза прозвучала со сцены Театра на Таганке в 60-е годы. Шла брехтовская «Жизнь Галилея» с незабвенным Высоцким. О как он говорил: «Несчастна та страна, которая нуждается в героях». После вынужденного, вернее вырванного под угрозой пыток, отречения Галилея ученые в страхе перед инквизицией стали покидать Италию. Один из самых любимых учеников Галилея отвечает пограничнику XVII века на вопрос о причинах, вынуждающих его эмигрировать: «Я ученый». И чиновник тупо записывает: «Причина эмиграции - ученый».

Мы встречаем 2005 год с новой потерей. Потери у нас теперь как обновки. Что-то дарит власть, что-то подкидывает родной народ, а что-то мы сами промышляем в меру собственной порочности или собственного неразумия. Пять лет назад мы потеряли своего президента - прямо за новогодним столом. Другого места и времени не нашлось, чтобы бросить свою страну и «своих» демократов, кроме как под новогодней елкой, под звон курантов, под звуки национального российского гимна - не в последний ли раз его исполняли тогда, ведь новый гарант молниеносно заглушил бедного Глинку александровским лязгом.

Наша власть, кажется, всерьез подхватила оранжевый синдром. Идейное обеспечение державы, кажется, у нас вверено Владиславу Суркову, если не считать крупных и мелких провокаторов из семейства политтехнологов и некоторых обличителей коррупции из прокуратур, спецслужб и клубов их поддержки в лице пенсионеров, иных журналистов и кинорежиссеров - охотников за олигархами и бывшими премьерами (омрачающими счастливую семейную жизнь страны и ее президента). Не считая двух национально-патриотических учений, на каждую из «Родин» - по учению.

Слово «пиар» появилось сравнительно недавно, в XX веке, а у нас так только что, после отделения первой ступени Империи Зла, где-то к выборам 1995 года. Но само занятие и понятие существуют официально с V в. до н. э. Разные восточные тираны и сатрапы типа Ксеркса и Дария, египетские фараоны и их референты- жрецы, ассирийские цари вроде Саргона о пиаре не заботились. Обратная связь им была без надобности. Открыто бунтовать против власти там считалось делом неблагочестивым.

Наш лихой народ с помощью лихоимцев-политиканов давно уже сделал выборы экстремальным видом спорта. Во всем цивилизованном мире выборы - это рутинное событие, будничное, регулярное, вроде зарядки или душа, и сердце в пятки уходит только у кандидатов в депутаты, в мэры, в президенты, в сенаторы. Вопрос престижа, самореализации. Даже не дохода: политики на Западе не делают себе состояния благодаря должности, а если кто и попытается, то угодит в тюрьму, скорее всего, пожизненно.

Чехов и Достоевский - два полюса России, катод и анод немеркнущего светильника русской литературы. И если я не принимаю литературу в стиле модерн и постмодерн, куда по своей личной классификации я отнесла бы кумиров поколения х и next Сорокина, Пелевина и Ерофеева, то это потому, что мне в ней темно, ибо не чувствуется ни чеховской школы (разрывающая сердце история человеческой серости и человеческого прозябания), ни школы Достоевского (надрыв, разрыв, патология чувств, преступления, которые совершает человеческая ущербность ради иллюзорного избавления от человеческого прозябания).

На матовом, серебристом, бессолнечном, но все-таки житейски благополучном фоне чеховских пьес и рассказов «Палата № 6» выделяется мрачной черной дырой в уже недалекое советское будущее. Никто не задумывался, кажется, над вопросом, чем просто реализм русской прозы отличается от социалистического реализма. Как ни странно, ключ к отгадке заперт в «Палате № 6». Она одна годится для будущего разряда «соцреализм». Не знаю, что имели в виду советские критики под «соцреализмом», не знаю и знать не хочу.

Старина Экклезиаст, первый критик застоя, сокрушался в свои седые библейские времена о том, что и ветер покружит-покружит да и возвращается на круги свои; да и реки как сговорились: все текут в море, но море не переполняется (это уже геофизический аспект, видно, вода рек восполняется за счет того же унылого возвращения к истокам). Да и ничего нового под солнцем уже во времена Экклезиаста не было. Какие новости в пустынях и оазисах Аравийской земли, Палестины и окрестностей (с Египтом в виде дальнего зарубежья и с Ассирией - в виде ближнего)?