Все обсуждают очередную развесистую клюкву в сахаре или, вернее, в рахат-лукуме: «Турецкий гамбит». Патриоты обижаются (впрочем, они у нас вечно обиженные), что фильм вышел недостаточно негодующий по поводу поведения турецкой стороны в русско-турецкой войне. Историки обижаются, что слишком много «развлекажа». Кинокритики фыркают, что это «мыло». Русско-турецкое «мыло». И только в связи с этим захватывающим сюжетом и обсуждается сейчас «турецкая» тема. А у меня в этом «турецком вопросе» - свой шкурнический интерес.

Говорил же Иисус Христос: отдайте кесарю кесарево, а Богу - Богово. И надо отдать Богу должное: он не только не пытался получить кесареву долю, но и за своей-то особо не гонялся. Нет в мировой истории случая, когда Бог покарал бы светское государство или отдельно взятого атеиста. Но на такое приличное поведение Бога кесари редко отвечали взаимностью, пытаясь оттяпать себе кусочек, а то и всю Божью порцию поглотить. Вы очень удивитесь, но именно это происходит в нашей злополучной бывшей Российской Федерации.

Историческим эпохам никогда не говорят «спасибо». Никто не успел увидеть лики полулегендарных реформаторов древности: Ликурга (IX в. до н. э.), замордовавшего спартанцев, Солона, «раскрепостившего» афинян, Цинь Шихуанди, создавшего квазитоталитарный панцирь для Китая еще в III в. до н. э. Если реакционеров, конечно, можно назвать реформаторами вообще. Еще трое, безусловно, великих реформаторов омрачили свои реформы, эпохальные и спасительные, жестокостями и пролитой кровью. Петр I, который, вестернизируя Русь, не пожалел собственного сына, не говоря уж о малоспособных к перестройке «бедных Евгениях», которых вешали и засекали тысячами, если они сами раньше не кидались в огонь.

Дмитрий Крымов продолжает плести свою режиссерскую паутину в гостеприимном театре Анатолия Васильева. Хотя таким великим, милостью Божьей, режиссерам надо бы иметь свой театр, свою труппу, свою антрепризу. Звери имеют свои норы, а птицы небесные - гнезда. А вот сын человеческий Дима Крымов не имеет где приклонить голову. Мы еще раскаемся в том, что не нашли ему здания и денег, что в театральной Москве конца XX века и в начале XXI были театры Любимова, Захарова, Райкина, Беляковича, Фоменко и не было театра Димы Крымова, что он должен куда-то (то к Станиславскому, то к Васильеву) подселять, как в коммуналку, обитателей созданного им макрокосма.

Говорят, что умирающему в его агонии, в последнем забытьи являются все, кого он в жизни обидел, оклеветал, обобрал, и требуют к оплате старые счета. А дальше, согласно средневековым легендам, отвратительные лики грехов обступают смертное ложе. В самом же конце являются черти и тащат грешную душу в ад. Почему-то эта апокалиптическая картинка все время виделась мне на фоне фальшивого, помпезного, самовлюбленного и абсолютно советского по сути и исполнению юбилея. Всегда можно налить в ванну столько воды, что любой младенец в ней утонет.

Не хочется писать рецензии на разные модерновые театральные спектакли, где классическая основа не анализируется, а перелицовывается по принципу: «Чтобы все было не как у людей». И я даже могу сказать, что я имею в виду. Не хочу ничего писать про «Грозу» Островского, где Катерина - отрицательный персонаж, а Кабаниха, наоборот, положительный. Про «Короля Лира», где весь конфликт, оказывается, из-за того, что «старикашка» попросту спятил, а действие частично происходит в сумасшедшем доме.

Объединенная Европа купно с Европейской конституцией всегда почему-то ассоциировались у меня с одной средневековой мозаикой, потом плавно перешедшей в классический сюжет великих мастеров. На картине бык куда-то по волнам везет Европу. При этом у Европы довольно-таки ссыльнокаторжное выражение лица, и она затравленно озирается. Конвоя, правда, не видно, но у быка тот еще вид: угрюмый, решительный, безапелляционный и совсем не либеральный. И когда я услышала о провале референдума по Европейской конституции во Франции, эта картинка у меня в воображении распалась и обрела совсем другой вид.

У всех революций: бархатных, оранжевых, розовых и поющих бывает скучный и прозаический финал. Это если речь идет о благополучнейшей «буржуазной», то есть демократической революции. Бывают же и другие, одна из них, наша, Октябрьская 1917 года, была похуже Тунгусского метеорита. Скажем, ее можно сравнить только с тем небесным телом, которое изменило наклон земной оси и уничтожило глобальным похолоданием изнеженных и малосимпатичных динозавров. Хотя в нашем случае динозавры, к сожалению, выжили. Именно и преимущественно они.

Когда вся страна идет не в ногу, причем на протяжении поколений, вопрос о количестве и направленности колонн может разрешиться нетрадиционно, по фильму про Фанфана- Тюльпана: «Наш правый фланг - слева; наш левый фланг - в центре; центр у нас - справа». С порядковыми номерами тоже не все ясно. В зависимости от количества врагов, которое желает и умеет себе нажить данное государство, возможны варианты, вплоть до седьмой, восьмой и девятой колонн. Бывший либерал В.

Маяковский задавал свой вопрос, рассматривая этих самых правых явно то ли через ствол маузера, то ли из дула пушек «Авроры». И было это «в боевом восемнадцатом году», который «Левой! Левой! Левой!» маршировал «по военной дороге в борьбе и тревоге». Цену вопроса в жизнях, «погибших поколениях» и «вековечном стоне» Россия усвоила хорошо. Та Россия, 5-10% которой в 1918 году шагало к стенке или в эмиграцию. Та же Россия с точки зрения просвещенных политологов ровно в таком же составе процентов шествует если не к стенке (что тоже, по-моему, не исключено в исторической перспективе), то на политическое кладбище с кипарисами и асфоделями или в менее приятное место - в «Матросскую Тишину».