Вот спасибо МОКу, вот одолжили. Даже если бы члены этого злополучного комитета обрушили на Россию снежную лавину, не было бы хуже. В ближайшие семь лет наша несчастная страна (с ее политзаключенными, бедностью, полузадушенным бизнесом, злобными силовиками, замученными и голодными солдатиками, верхами, которые могут и хотят, и порабощенными на добровольной основе низами, которые и не хотят и не могут), будет погребена под конфетной оберткой олимпийской показухи, спортивного пиара и улыбками типа “гы”.

Ну вот мы и вышли в тираж. Даже наш доморощенный Мефистофель, то есть Борис Абрамович Березовский, это заметил. Уж на что он, бедняжка, прост, но и его осенила своим крылом горькая историческая правда, когда-то сформулированная Чернышевским. Это насчет того, что Россия - страна рабов, что в ней снизу доверху одни рабы. Это, кстати, не сильно расходится с выводами Лермонтова: “Прощай, немытая Россия, страна рабов, страна господ, и вы, мундиры голубые, и ты, покорный им народ”.

Все, кто хоть когда-то учился латыни, знают эту формулу: Ars longa, vita brevis est. В смысле что жизнь коротка, а искусство вечно. Но ни одному школяру, ни одному латинисту не приходило в голову, что вечное искусство может сократить и без того короткую жизнь. И не так, как у Ван Гога - бедность, голод, перенапряжение, эпилепсия, самоубийство, - а в самом прямом смысле. Дело в деле. У него уже есть номер, и это второе дело, заведенное против бессменного руководителя Сахаровского центра Юрия Самодурова.

Чем ближе к президентским выборам, тем страшнее. И не так страшен черт (то есть преемник), которого там в Кремле малюют, как небеспочвенные опасения насчет множественности кандидатов от демократических сил. Здесь уже даже теории множеств не надо, здесь практика. Кандидаты косяком пошли, а до выборов еще 10 месяцев. Хромая утка крякает в Кремле от удовольствия. (Я вовсе не оскорбляю президента: не называю же я его цыпленком жареным, а хромой уткой становится всякий президент, кончающий отбывать свой последний срок; конечно, не исключено, что ВВП имеет на этот счет свой особый тост: “Дай Бог не последний!

Умеренно и благопристойно оппозиционные политики и журналисты, отказавшие в защите Борису Стомахину по причине его стилистического максимализма и оппозиционной горячности, еще будут иметь возможность расплакаться от раскаяния. Доев несчастного инвалида, что едва передвигается, но вот-вот попадет на этап, который и здоровый зэк едва ли выдержит (Мосгорсуд ни дня не убавил из стомахинского срока), Лубянка взялась, разохотившись, за следующих “клиентов”.Чекисты - это волки, если не гиены. А волки, если верить Джеку Лондону, в северной глуши любят охотиться без риска, то есть отрезают от стада стельных самок и старых, больных лосей.

К нашей Конституции пора писать комментарии, будет что-то вроде Талмуда при Библии. Благодаря массовикам-затейникам из власти скоро мы станем все талмудистами и начетчиками. Например, в раздел о правах и свободах нам пора уже добавлять фразу: “Граждане России имеют право на бесправие”.Наш ученый президент на голубом глазу считает, что место и время проведения митингов и шествий определяет администрация. А этого нет не только в Конституции, но даже в федеральном Законе о митингах и манифестациях.

Раньше говорили, что каков поп, таков и приход. Эту пословицу придумали идеалисты, слишком верящие в силу слова. На самом деле качество нашего всероссийского прихода во многом определило уровень большинства попов, и даже не только у нас, но и в дальнем зарубежье.17 мая у нас ликовали начальники, как светские, так и церковные. Им удалось подверстать к своему царству-государству еще несколько сотен тысяч православных душ. Референдум, правда, не проводился, души пошли в “каноническое общение” с РПЦ чохом, оптом, строем, как в ГУЛАГ.

У меня есть хорошая новость для всех добрых христиан: Царствие Небесное уже близко и, похоже, грядет совсем недалеко от наших западных границ. Оно наступает в отдельно взятой католической Польше, а итальянцы, испанцы и ирландские тигрята просто обзавидуются. Поляки всегда были первыми в вопросах расширения зоны свободы и демократии и в готовности защищать эти идеалы любой ценой. Они выбирали королей на “коло”, у них каждый депутат сейма мог наложить вето на любой проект.

Дума и Совет Федерации едва успели доспорить: какое именно знамя подняли в мае 1945 года над Рейхстагом? Со звездой? С серпом и молотом? И, как всегда, пытавшиеся уточнить и почтить своей точностью ветеранов думаки были обвинены в кощунстве, неуважении и враждебных происках. Совсем как патриарх Никон, который хотел исправить ошибки в церковных книгах и был обвинен невежественными фанатиками в ереси, после чего и начался раскол, осложненный самосожжением в скитах. Зря, конечно, два фиктивных парламента устроили эту свалку по поводу фиктивной проблемы.

То, что Ельцин смертен, мы, конечно, знали. Мы просто не знали, какого рода связь существует между нами. Мало ли что: сотрудничество, партнерство, договор (то ли общественный, то ли анти: общество-то левое), сделка. Но вот он умер (слава Богу, не как Александр Освободитель, разорванный чуть ли не на куски верноподданнической бомбой; и не казнен, как Имре Надь: ведь Руцкой, Хасбулатов и Ко готовили ему именно такой финал), и мы поняли сквозь слезы: партнеров так не оплакивают.